Везде
PANDEMIC CHALLENGES AND MEDICINE DISASTERS. Roundtable at the Chelovek Journal
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
PANDEMIC CHALLENGES AND MEDICINE DISASTERS. Roundtable at the Chelovek Journal
Annotation
PII
S023620070012381-6-1
DOI
10.31857/S023620070012381-6
Publication type
Article
Status
Published
Authors
R. Apressyan 
Occupation: Editor-in-chief
Affiliation: Journal Chelovek
Address: 12/1 Goncharnaya Str., Moscow 109240, Russian Federation
Dmitriy Mikhel
ORCID: 0000-0003-2250-1626
Occupation: Leading Research Fellow; Professor
Affiliation:
RAS Institute of World History
The Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration
Address: Russian Federation, Moscow
Pavel D. Tishchenko
Occupation: Chief Researcher, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy RAS
Address: 12/1 Goncharnaya Str., Moscow 109240, Russian Federation
Olga Popova
ORCID: 0000-0002-3825-7544
Occupation: Leading Researcher, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: RAS Institute of Philosophy
Address: 12/1 Goncharnaya Str., Moscow 109240, Russian Federation
Roman Belyaletdinov
ORCID: 0000-0003-1420-0022
Occupation: Senior Research Fellow, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy, RAS
Address: 12, p. 1, Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation
Farida G. Mailenova
ORCID: 0000-0003-0812-3518
Occupation: Leading Research Fellow, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy RAS
Address: 12, p. 1, Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation
Andrey Voronin
Occupation: Leading researcher of the Departmenr of humanitarian expertise and bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy RAS
Address: 12, p. 1, Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation
Galina Belkina
Occupation: Senior Researcher, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy RAS
Address: 12, p. 1, Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation
Maria I. Frolova
ORCID: 0000-0002-5292-8359
Occupation: Researcher Fellow, Department of Humanitarian Expertise and Bioethics
Affiliation: Institute of Philosophy RAS
Address: 12, p. 1, Goncharnaya Str., Moscow, 109240, Russian Federation
Edition
Volume 31 Issue №5
Pages
7-53
Abstract

             

Received
08.12.2020
Date of publication
09.12.2020
Number of purchasers
16
Views
2190
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1

Р.Г. Апресян. Вступительное слово
2 Идея круглого стола, посвященного вопросам медицины катастроф, возникла, когда о коронавирусе COVID-19 уже было известно, но информация из далекого Уханя, хотя и воспринималась с тревогой, была в том же ряду, что за несколько лет до этого новости о лихорадке Эбола, атипичной пневмонии или птичьем гриппе — как о чем-то тревожном, но к России не имеющем непосредственного отношения. Уже к началу февраля, распространение коронавируса, его проникновение в Европу, в первую очередь, в северную Италию, стало мировой новостью номер один. В конце апреля, когда состоялся круглый стол (конечно, в онлайн-режиме), COVID-19 стал главной информационной темой — с ежедневными сводками о динамике заболеваний, о жертвах и выздоровлениях, напоминаниями о режиме самоизоляции и социальном дистанцировании. Так тема медицины катастроф органично соединилась с темой пандемии, и для многих участников круглого стола зазвучала как «медицина в условиях катастрофы пандемии».
3 Катастрофы экстраординарны в жизни каждого (не считая сотрудников МЧС), но обыденны как часть мировых ежедневных новостей. Это то, что случается. Периодически и иногда довольно близко. Но как правило локально. Примечателен в этом отношении трагический опыт, связанный с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в 1986 года. Хотя эта авария постепенно была осмыслена как мега-региональная (имевшая некоторые глобальные последствия), но по своей природе это была локальная катастрофа. Распространение COVID-19, с задержкой осмысленное на международном уровне как пандемия (что имело свои негативные последствия для принятия мер по ее сдерживанию и смягчению последствий), — событие глобального масштаба, приведшее за несколько месяцев к сотням тысяч жертв по всему миру и ставшее предпосылкой мощных негативных тенденций в экономической, социальной и гуманитарной сферах, еще не в полной мере проявивших себя и требующих осмысления как мировым сообществом, так и отдельными государствами.
4 Политика национальных правительств и местных администраций перед лицом катастроф носит отчетливо мобилизационный характер. Она направлена на энергичное привлечение всех доступных ресурсов и повышение эффективности общественного управления. Это побуждает ее к принятию (нередко по умолчанию даже не осознаваемо для самих политиков, но чувствительно для граждан) чрезвычайных мер, имеющих нежелательные последствия. Это в первую очередь ограничение социальных и политических свобод, а также доступа граждан к общественным благам. Ограничения такого рода в условиях катастроф допустимы и порой необходимы. Но они должны носить исключительно легитимный, определяемый законами и контролируемый характер. Контроль должен осуществляться как со стороны государственных органов, так и со стороны общества — в лице средств массовой информации, правозащитных организаций, любых, чувствующих себя готовыми к этому граждан, — гражданских активистов. Сам контроль должен быть упорядоченным, нормативно обоснованным. Основой такого контроля должны быть нормативные документы, национальные и международные.
5 Заслуживает пристального внимания один из важнейших с этой точки зрения документ, известный как «Сиракузские принципы». Его название красноречиво: «Сиракузские принципы толкования ограничений и отступлений от положений Международного пакта о гражданских и политических правах». Международный пакт о гражданских и политических правах (International Covenant on Civil and Political Rights) был принят ООН в 1966 году и вступил в силу десять лет спустя, в 1976 году (СССР поставил свою подпись под пактом в июле 1991 года). Основанный на Всеобщей декларации прав человека, он имеет обязательную силу для подписавших его государств и требует с их стороны уважения гражданских и политических прав. Сиракузские принципы, выработанные международной экспертной группой, были приняты в 1985 году Экономическим и социальным советом ООН. Они устанавливают пределы возможного ограничения прав человека в особых условиях, будь то чрезвычайная ситуация, чрезвычайное, военное или осадное положение.
6 «Самоудаленный» режим (на деле представляющий собой вариант карантина), введенный с целью сдерживания пандемии, психологически утомителен. Как в России, так и в других странах он сопровождался рядом жестких ограничений на пространственную мобильность, хозяйственную, общественную, культурную, спортивную активность. Введенные ограничения и довольно жесткие карательные санкции за их нарушение, многими наблюдателями и экспертами трактовались как нарушение прав человека1. Это породило немало комментариев, большинство из которых вызывало солидарность на эмоциональном уровне, но их правовая и этическая обоснованность не всегда была очевидной. Сиракузские принципы устанавливают критерии, позволяющие с достаточной определенностью судить об этом. В документе оговаривается, что в нем имеются в виду демократические общества. Последние понимаются в самом общем смысле этого слова как общества, в которых конституционно гарантированы права человека, провозглашенные в Уставе ООН и во Всеобщей декларации прав человека. Формально говоря, поскольку Россия подписала названные документы и поддерживает все международные институты, обеспечивающие соблюдение прав человека, права человека являются значимым критерием для оценки вводимых ограничений. Вместе с тем Сиракузские принципы отсылают к поддержанию общественного порядка, включая судопроизводство, общественной нравственности, общественного здоровья и безопасности. Права человека — важный компонент всех этих составляющих жизни общества. Когда мы говорим об ограничениях, неизбежных при введении особого режима, типа карантинного, мы имеем в виду, что эти ограничения в конечном счете предстают как ограничения гражданских и политических прав. Сиракузские принципы указывают на то, что эти ограничения не должны быть неопределенными и произвольными [1, р. 7‒8]. Они должны вводиться с благими намерениями, быть пропорциональными существующей и прогнозируемой опасности, быть направленными исключительно на решение задач, ради которых вводятся ограничения, и никаких других ( исключать «двойной эффект»), причем после того, как применение неограничительных мер не привело к ожидаемому результату или когда их неэффективность доказана на основе тщательного научного анализа.
1. Поскольку характер этого режима в России (в разных регионах он был различным) не был юридически определен, многие воспринимали с большим сомнением его правосообразность, к тому же еще и на фоне опасений, что в существующих политических условиях не все ограничения могут быть отменены после снятия режима «самоудаления».
7 Особенность предмета предлагаемого обсуждения в том, что эти общие политико-правовые и социально-этические проблемы требуют осмысления в контексте тех коллизий, которые неизбежно возникают в условиях необходимости оказания экстренной медицинской помощи, особенно пациентам, чье заболевание имеет длительный цикл протекания, с непредсказуемо резким изменением состояния.
8 Для системы здравоохранения всех стран пандемия оказалась большим испытанием, с тяжелыми и очень тяжелыми (вплоть до гуманитарно-катастрофических) последствиями. Действительный масштаб пандемии в России и причиненного ею демографического, экономического и социального ущерба еще трудно назвать2, но определенно можно сказать, что в сравнении с рядом других государств, он оказался не таким большим, каким мог бы быть. Пандемия возникла вскоре после проведения в России преобразований в системе здравоохранения, направленных на ее «оптимизацию». Ситуация пандемии показала, что (а) в реформе здравоохранения задачи экономии материальных ресурсов доминировали над задачами сбережения населения, в результате чего медицинская помощь оказалась практически полностью замещенной медицинскими услугами; (б) реформа привела систему здравоохранения в негодность по отношению к вызовам, подобным пандемии; (в) в системе здравоохранения отсутствуют достаточные ресурсы, необходимые даже для ординарных обстоятельств, не говоря о чрезвычайных; (г) страховая медицина, на развитие которой рассчитывало в своей здравоохранительной стратегии правительство, продемонстрировала неприспособленность к вызовам такого рода. Все это говорит о том, что необходимы срочные усилия на государственном уровне по максимизации здравоохранения — для нейтрализации последствий его «оптимизации».
2. Имеющиеся данные, при всей их возможной неполноте, свидетельствует о значительном разбросе в степени оснащенности и степени готовности регионов страны к чрезвычайным ситуациям такого рода.
9 Обсуждение этих вопросов имеет четкий нормативный аспект, связанный с принципом предосторожности — важным социально-этическим принципом принятия решений и действий по их реализации. Указанные выше фиаско стали результатом того, что при планировании и осуществлении реформы здравоохранения принцип предосторожности был проигнорирован, причем именно в силу того, что задачи экономии материальных средств безусловно преобладали над задачами общественной безопасности, важнейшей составляющей которой является здоровье людей. Принцип предосторожности гласит, что принимаемые решения и их реализация не должны вести к морально неприемлемому ущербу для людей, сообществ, окружающей среды (социокультурной и природной). В данном случае он будет звучать почти тривиально: всегда нужно помнить о том, что нарушения порядка случаются, они могут быть катастрофическими по характеру, они могут быть субглобальными и глобальными по своему масштабу (что оставляет слабую надежду на полновесную помощь извне), и к ним надо быть дифференцированно готовыми.
10 Было бы неверно полагать, что это предмет государственной заботы. Это предмет общественной заботы. Вопросы ценностных приоритетов принятия решений и целевых групп первостепенной государственной и общественной помощи в различных ситуациях, тем более в чрезвычайных, должны быть предметом публичных обсуждений и ответственности общества. Так же, как вопросы поддержания благосостояния народа, возможностей людей к самообеспечению и взаимоподдержке. Политическая структура общества в период пандемии не справилась с этой задачей.
11 Такие вызовы, как пандемия, требуют особого уровня общественной солидарности. Соблюдение принципа солидарности — залог устойчивости и выносливости общества. В конце марта Германский Этический комитет выступил с заявлением «Солидарность и ответственность в период коронавирусного кризиса». Появление документа с таким названием в Германии несомненно примечательно. Показательно и то, что является предметом особой озабоченности для авторов документа — это «глубокий этический конфликт между принятием должных мер для поддержания стабильной высококачественной и эффективной системы здравоохранения и возможными негативными последствиями от этих мер для людей и для общества…» [2]. Практический опыт сопротивления пандемии явил примеры беспрецедентной общественной солидарности на уровне горизонтальных связей и трудно воображаемого отчуждения на уровне вертикального взаимодействия, как локального, так и регионального, и федерального масштаба. Правительство обещало солидные дополнительные выплаты врачам и медицинскому персоналу и выделило деньги. Но сплошь и рядом деньги не доходили, потому что выплаты в больницах — это компетенция руководства, и оно сплошь и рядом решало этот вопрос, бесцеремонно ущемляя интересы врачей и в еще большей степени медицинского персонала. Это с достаточной полнотой освещалось в СМИ.
12 Весной почти все больницы испытывали хроническую нехватку защитных средств для медперсонала. Так вот, было немало случаев, когда врачей и медработников, публично заявляющих о нехватке средств защиты, вызывали для дачи показаний в следственные органы. Некоторые врачи привлекались к ответственности за нарушение закона о запрете недостоверных новостей. И даже члены независимого профсоюза медицинских работников «Альянс врачей» (взявшегося за поиск ресурсов и их доставку в больницы) сталкивались со случаями противодействия со стороны органов правопорядка. Система, ее представители выступали препятствием для тех, кто по собственной инициативе предпринимал усилия, направленные на облегчение существующей ситуации. Все это воспринималось обществом как проявления отсутствия общественной солидарности.
13 Круг вопросов, связанных с вызовами пандемии, чрезвычайно широк. Их обсуждение проходит на разных медийных площадках. В предлагаемых статьях данной рубрики представлены в переработанном виде выступления участников круглого стола, прошедшего в конце апреля этого года.
14 Переживаемая человечеством пандемия COVID-19 — тяжелое, но не смертельно опасное для него испытание. Природные и техногенные угрозы глобальных эпидемических катастроф решением текущих проблем, вызванных вирусом Sars-cov-2, не будут исчерпаны. Для глобальных и национальных политических институтов пандемия стала тяжелым испытанием, из которого предстоит вынести необходимые уроки, направленные на оценку и исправление выявленных недостатков в защите здоровья человека. Предлагаемые материалы круглого стола — небольшой, но надеемся, полезный шаг в данном направлении.
15

Д.В. Михель. Медицина катастроф и чрезвычайные ситуации: правила руководства для медицинского разума в условиях хаоса
16 Принято считать, что медицина катастроф (МК), как отдельная область медицинской практики, возникла в конце ХХ века в связи с резко увеличившимся количеством техногенных катастроф в развитых индустриальных странах. В России служба МК была создана в последней четверти ХХ века в контексте событий, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС, разрушительным землетрясением 1988 года в Армении и общим увеличением количества автомобильных аварий. Развитие этой области медицины сопровождалось конкретизацией ее задач, к числу которых относят также оказание помощи пострадавшим при взрывах, терактах, захвате заложников, массовых беспорядках и драках, авиакатастрофах, падении с высоты, массовых отравлениях и случаях особо опасных инфекций, а кроме того, медицинскую эвакуацию и транспортировку крайне тяжелых реанимационных больных из стационара в стационар [4]. Современная медицина катастроф представляет собой не только особую медицинскую службу, но и особую форму медицинского разума, которая имеет собственную генеалогию и собственную философию. Под медицинским разумом здесь имеется в виду и особый способ мышления, и особый взгляд на реальность, и особый способ рациональности, который соотносится с определенным типом медицинского опыта и медицинской практикой. Помня слова А. Мол о том, что внутри современной медицины существуют различия [2, с. 22], мы также будем исходить из того, что не существует единственной формы медицинского разума, а сосуществует несколько разных его форм.
17 Если верно, что клинический медицинский разум впервые возник чуть более двухсот лет назад во Франции, когда некоторые врачи для понимания объективных причин болезни своих пациентов стали проводить вскрытия их тел после смерти [5], то верно и то, что местом его пребывания вплоть до настоящего времени остается место у постели больного и больница, где врач, обладающий клиническим медицинским разумом, имеет дело с целым рядом повторяющихся клинических случаев — пациентов с практически одинаковыми признаками болезни.
18 Исторически одним из первых типов медицинского разума, предназначенного для применения в условиях открытого пространства, выступает разум военно-полевого врача-хирурга, который оказывает помощь раненым воинам в непосредственной близости от поля сражения. Его развитие и формирование связано с историей военно-полевой медицины, истоки которой уходят в глубокую древность. В подавляющем большинстве случаев разум военно-полевого хирурга привык иметь дело не с внутренними болезнями, а ранами, травмами и иными внешними повреждениями. Рождение зрелого военно-полевого медицинского разума впервые состоялось в России в середине XIX века, когда хирург Н.И. Пирогов опубликовал «Начала общей военно-полевой хирургии» (1865) — книгу, заложившую основы современной военно-полевой медицины.
19 Военно-полевой медицинский разум является наиболее значимым предшественником того типа медицинского разума, о котором здесь идет речь. По-видимому, будет верно назвать его медицинским разумом для чрезвычайных ситуаций (ЧС). На его возникновение и формирование кроме военно-полевой медицины оказали влияние и другие формы медицинского разума, которые возникли в недрах других медицинских служб и профессий — санитарно-эпидемиологической медицины, скорой медицинской помощи, медицины критических состояний и пр. Тем не менее влияние военно-полевого медицинского разума на медицинский разум ЧС по целому ряду причин можно считать решающим, поскольку оба они ориентированы на применение в ситуациях одного и того же типа: военно-полевой медицинский разум сталкивается с потоком раненых в условиях военных действий, или, по словам Н.И. Пирогова, в период «эпидемии травм». Медицинский разум ЧС имеет дело с большим числом пострадавших в условиях техногенных аварий и природных бедствий мирного времени.
20 В XVII веке Р. Декарт, анализируя проблемы, с которыми сталкиваются ученые, предложил ряд правил для научного разума, позволяющих находить наиболее простые и эффективные решения математических и естественнонаучных задач [1]. Нечто подобное было сделано и Н.И. Пироговым. Его «Начала» стали реакцией думающего врача на те проблемы, с которыми он столкнулся в полевых госпиталях русской армии времен кавказской и крымской войн, когда царящая повсеместно антисанитария, отсутствие антисептиков и дефицит обезболивающих (вкупе с неумелой организацией медицинской работы и полным невежеством медперсонала) были причинами сотен и сотен смертей солдат, которым только что была оказана врачебная помощь. Предложенные Н.И. Пироговым в этой книге решения стали своеобразными правилами руководства для медицинского разума в условиях прифронтового госпитального хаоса. Они стали своеобразной философской основой для функционирования того типа медицинского разума, о котором здесь идет речь. Попробуем сформулировать некоторые из этих правил.
21 1. Всегда быть готовым к ЧС
22 Медицинский разум ЧС соотносится с фигурой врача службы МК, который работает в составе дежурной смены (бригады) МК. В ее состав, помимо врача, входят обычно два фельдшера и водитель автомобиля, на котором дежурная смена по сигналу тревоги выезжает на место ЧС, чтобы оказать помощь пострадавшим. В работе бригад МК выделяются три режима работы: повседневная деятельность, повышенная готовность и чрезвычайная ситуация. Происшествия, называемые ЧС, происходят не каждый час и не каждый день, поэтому значительная часть рабочего времени для дежурных смен проходит в режиме повседневной деятельности и ожидания сигнала тревоги. Это время занято самоподготовкой и тренировочными упражнениями. Врач посвящает его штудированию медицинских пособий, чтению литературы, заполнению рабочего журнала. Его помощники также поддерживают себя в режиме готовности. Большинство профессионалов, давно работающих в МК, посвящает свободное время сну — чтобы набраться сил для будущей работы. Водитель смены заботится о технической исправности автомобиля.
23 Поскольку ЧС может случиться в любое мгновение, то бригаде МК приходится располагаться в такой точке пространства, чтобы иметь возможность скорейшим образом отреагировать на происшествие: речь идет о предстоящем спасении жизней, а в этом деле каждая минута может оказаться решающей. В России дежурные смены МК имеют собственные пункты базирования. В большинстве случаев они располагаются вдоль крупных федеральных автомобильных трасс, которые считаются территориями повышенной опасности, но бригады ЧС всегда готовы прибыть в любую точку физического пространства — на место падения самолета, на борт корабля, где имеются больные и раненые, в очаг химического, биологического или радиационного заражения.
24 2. Быть мобильным
25 Если клинический медицинский разум привык функционировать у постели больного и поэтому остается стационарным, то медицинский разум ЧС по определению призван быть мобильным. В отличие от древних странствующих врачей, которые посещали своих пациентов в их домах, врачи МК с их бригадами отправляются на место ЧС, где ждут пострадавшие. Степень их состояния априори оценивается как тяжелая, поэтому для работы бригады МК принципиальным фактором становится такой компонент, как скорость.
26 По этой причине работа бригад МК внешне очень напоминает работу пожарных команд, которые на бешеной скорости стремятся попасть к месту, где произошло возгорание, чтобы вынести из огня пострадавших и ликвидировать сам очаг. Бригаде МК обычно приходится осуществлять подобную функцию — эвакуировать своих пациентов с места ЧС и как можно скорее доставить их в медицинское учреждение, где им будет оказана специальная помощь. Их работа в чем-то сродни боевым операциям, которые проводят десант или морская пехота, чтобы создать плацдарм для подхода ударных сил на вражеской территории — бригада МК занимается созданием своего рода медицинского плацдарма. Ее задача обеспечить выживание пострадавших и воссоединиться с главными медицинскими силами, которые смогут решить исход всей медицинской кампании.
27 3. Использовать широкие полномочия
28 Законы Российской Федерации и медицинские должностные инструкции наделяют врача бригады МК широкими полномочиями. Если бы их не было, врач и его помощники во многих случаях не смогли бы исполнить свою ключевую задачу — спасти человеческие жизни в условиях ЧС. В составе дежурной смены МК врач — не только ее медицинский разум, но и главный руководитель. Подчинение фельдшеров и водителя его распоряжениям являются важным условием достижения профессиональных целей. На месте крупных автомобильных аварий, авиационных и железнодорожных катастроф, равно как и при других ЧС, врач службы МК руководит работой всех остальных медицинских работников, прибывающих к месту ЧС, прежде всего, бригад скорой помощи. Если необходимо, то им может быть принято решение о развертывании полевого госпиталя для приема потока раненых.
29 На месте, где произошла ЧС, врач службы МК координирует также работу других служб спасения — МЧС, МВД, пожарных, военных, а также представителей органов власти. Именно врачу службы МК на месте ЧС принадлежит вся власть и самые широкие полномочия, поскольку он выступает наиболее компетентной инстанцией в сложившейся ситуации. Эти полномочия используются им до того момента, пока с места ЧС не будут вывезены все пострадавшие. После того, как место ЧС покинет и бригада МК, власть над территорией, где произошла ЧС, непосредственная и символическая, вновь перейдет к представителям государственной власти, сотрудникам МЧС, полиции и военным.
30 4. Устанавливать порядок на месте ЧС
31 Первоначально на место даже крупных аварий часто приезжает всего одна бригада МК, которой приходится иметь дело с целым потоком раненых. То, что нередко видит на месте ЧС врач МК — разбитые автомобили, руины зданий, покореженные конструкции, тела людей и животных. Реальность ЧС — это, в сущности, хаос, в котором не только трудно понять, что и как делать, но и невозможно найти достаточно времени, чтобы оказать помощь всем пострадавшим сразу. Эта ситуация роднит работу службы МК с ситуациями, которые многократно описывал Н.И. Пирогов. Автор «Начал» применительно к типологически схожей ситуации указывал на необходимость прежде всего установить порядок, от которого зависит правильная помощь раненым. «Первая и главная обязанность врача на перевязочном пункте есть: прежде всего разделить раненых и подведомственный персонал на несколько категорий» [4, с. 42].
32 Для медицинского разума ЧС общие правила оказания помощи, сформулированные Н.И. Пироговым, продолжают иметь силу практического руководства. Особенно это касается требования сортировки раненых и пострадавших. На месте ЧС врач МК и его помощники прежде всего определяют порядок оказания помощи для своих пациентов. Если раненых много, то приоритет отдается тяжелым и крайне тяжелым случаям, в то время как пострадавшим с легкими повреждениями приходится ждать своей очереди. Во времена Н.И. Пирогова не было возможности оказывать помощь безнадежным раненым. В настоящее время смены МК могут, по крайней мере, оказать им паллиативную помощь, применив обезболивающие препараты.
33 5. Спасать всех, кого можно спасти
34 Бригада МК на месте крупных ЧС занимается прежде всего оказанием первой медицинской помощи. Во многих случаях врачу МК и его помощникам приходится прибегать к мерам по реанимации пострадавших — останавливать жизнеугрожающие кровотечения, восстанавливать сердцебиение, обеспечивать функцию дыхания, снимать болевой шок. Поскольку умение осуществлять подобные медицинские действия призвано быть рутиной для дежурной смены МК, на должность врача в бригаде обычно назначается врач анестезиолог-реаниматолог.
35 Для оказания специализированной лечебной помощи на месте ЧС обычно не остается времени, поэтому медицинский разум ЧС в данных условиях ориентирован на то, чтобы спасать всех, кого можно спасти. Спасение — это не длительный терапевтический курс, а одномоментное медицинское действие, своего рода медицинское чудо, которое заключается в том, чтобы прервать наметившийся ход фатальных событий и вернуть тяжело пострадавших к жизни. Если число пострадавших слишком велико, а времени и средств не остается, медицинский разум ЧС обращается к этике военного времени, иначе — этике общего блага, требующей, чтобы помощь была предоставлена как можно большему количеству пострадавших. Она заменяет традиционную врачебную этику, требующую, чтобы врач до конца боролся за жизнь единственного больного.
36 Философия медицинского разума ЧС
37 В сущности, для каждого образа жизни и для каждой профессии может существовать своя философия. Такая философия есть не что иное, как философская практика. В рамках данной статьи были представлены общие контуры той философии, которой имплицитно руководствуются врачи МК и возглавляемые ими дежурные смены. В свое время Декарт предложил нечто, что было воспринято современниками как философия для людей науки: его «Правила руководства для ума» — это не набор конкретных рекомендаций для ученых, которыми они должны пользоваться в рамках своей исследовательской работы, но именно общий, философский, основанный на разуме, подход к делу, которому они посвятили свою жизнь. Н.И. Пирогов в своих «Началах» заложил основы той философии, на которой впоследствии была выстроена работа военных врачей и вся практика военно-полевой медицины в контексте российской истории. Во многом именно эта философия положена в основу современной МК, представителями которой выступают врачи, выезжающие для оказания помощи при ЧС.
38 У врачей МК их философия начинает формироваться на входе в профессию, когда они осваивают учебные пособия и методические рекомендации. Она уточняется и развивается в рамках сдачи профессиональных экзаменов (аттестаций), которые призваны оценивать уровень их профессиональной компетентности и поддерживать в состоянии оптимума их медицинский разум. Шлифуется и оттачивается она в ходе повседневной работы. В этих условиях практикуемая ими философия являет себя в качестве работающего медицинского разума, способного справляться с тем хаосом и неопределенностью, которые объективно стали частью современной цивилизации.
39

П.Д. Тищенко. Чрезвычайная ситуация пандемии COVID-19 как человеческая ситуация
40 Задача моего выступления заключается в том, чтобы воспользоваться чрезвычайной ситуацией пандемии COVID-19 как особого рода интеллектуальным прибором, сочетающим свойства «микроскопа» и «лазера» (В.И. Аршинов)3 с тем, чтобы предложить одну из возможных философских интерпретаций того, что в существе человека раскрывается, обнаруживается этой ситуацией как его априорная в отношении любого конкретного опыта и, одномоментно, исторически особая (в этом смысле — апостериорная) возможность быть. Центральным в этой интерпретации выступит понятие человеческой ситуации.
3. Классический физический прибор (к примеру, микроскоп или телескоп) позволяет видеть то, что есть (увеличивая или приближая), квалифицировать наблюдаемое как отображение. Неклассический (например, лазер) – предъявляет, совместно с использованным теоретическим языком, не отображения, а результаты взаимодействия с объектом. Классическая философская рефлексия, которая просуществовала до 1980-х: Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М.: Искусство. 1991.
41 В различных философских системах понятию человеческая ситуация (the human condition) придается различный смысл. Один, к примеру, у Э. Фромма [3] и совсем иной у Х. Арендт [1]. На уровне габитуальной общепонятности жизненного мира в этом словосочетании можно услышать указание на некий уникальный случай, характеризующий человека как рожденного (принцип натальности Х. Арендт), предопределенного неопределенностью своей природы к саморазвитию, напористому освоению окружающей природы в труде и производстве и моральным самоутверждением в поступках перед лицом неизбежной смерти (Х. Арендт).
42 Множество событий непредвиденным образом случились, в результате чего родилась особого рода ситуация. В каком смысле она уникальна? В первом приближении уникальность чрезвычайной ситуации пандемии COVID–19 конституируется двумя разрывами, локализующимися один в мире тезиса, а другой — антитезиса третьей антиномии И. Канта, то есть в мире свободы, образуемом поступками людей, и мире природы, представляющем переплетающиеся, теряющиеся в бесконечности отношения причинных связей.
43 Продуцирует разрывы и одновременно связывает их спор о естественном или искусственном происхождении вируса SARS-CoV-2. В мире причинных описаний множатся попытки объяснить его возникновение из природных очагов обитания летучих мышей или других животных. Множатся научно обоснованные объяснения, доказывающие возможность естественного происхождения этого вируса. Вместе с тем наличие альтернативных, так же научно обоснованных описаний естественного происхождения вируса, «подвешивает» каждое из них, наделяя статусом правдоподобной гипотезы. То, что мы сегодня знаем о естественном происхождении вируса, — что оно возможно, но в какой степени необходимо — остается непонятным. Иными словами, в локальной картине мира, в которой могло бы быть локализовано событие возникновение вируса, пока присутствует разрыв — проблема.
44 Ситуация пандемии уникальна в том смысле, что между настоящим, в которое мы погружены, и прошлым, которое должно было бы детерминировать особенности этого настоящего, не оказывается достоверной связи. Настоящее человеческой ситуации как бы «подвешивается», теряя свою рационально объяснимую связь с прошлым. Одновременно это настоящее «подвешивается» и со стороны своего будущего. В мире свободы события связываются не причинно, но как претендующие на достоверность, повествовательно сруктурированные последовательности поступков. Мы понимаем происходящее в мире свободы в том случае, если предполагаем, что герои этих повествований рационально определяют свои поступки будущим (целью). Повествовательные версии происхождения пандемии пытаются выстроить цепочки событий, предъявляя цели действующих лиц (ролевых квалификаций — ученый, бизнесмен, политик и т.д.) и исполнителей — конкретных людей, исполняющих (играющих) на сцене мирового театра конкретную роль. Так же как конфликтующие причинные объяснения, фальсифицируя друг друга, создают разрыв между настоящим и прошлым, конфликт повествований и их интерпретаций (пониманий) за счет взаимных фальсификаций создает разрыв между настоящим и будущим.
45 Будущее, которое человек пытался еще несколько месяцев назад моделировать, распространяя на него рутинные практики жизни [2], можно было представить и, выявляя риски возможных неблагоприятных событий, оценить их с различных экспертных позиций. Можно было говорить об их диагностике и менеджмент-контроле. Используя технологии страхования, будущее можно было освоить и одомашнить. Более того, представив будущее в качестве форсайт-проекта, его предполагалось планомерно конструировать. Вирус отсек нас от «своего» представимого и контролируемого будущего. Оно превратилось в чужое, дикое, угрожающее, непредсказуемое.
46 Переживая ситуацию погруженности в мир, в котором настоящее где-то вне прошлого и будущего, мы как считалочки на разные лады повторяем: «еще вчера мы не могли представить4 то, что будет сегодня» или «завтра мир будет другим, не таким, как был вчера и сегодня». Современная человеческая ситуация переживается в режиме уникального «впервые» так, что именно сейчас от нас востребовано усилие соединить обрывки распавшегося времени, чтобы обеспечить возможность дальнейшего существования… Не необходимая связь причин, целей и средств, а решимость ответственно поступающего человека может, если улыбнется удача, сшить помеченные разрывы. Причем, это переживание уникальности здесь-теперь существования в философской перспективе обнаруживает его типичность, повторяемость. Иными словами, в содержание уникальной человеческой ситуации входит ее повтор.
4. Представить означает разместить перед собой (визуализировать) в дополнительности описаний причинных и повествовательных цепочек.
47 Истолковать смысл такого повтора помогут две известные строки В. Шекспира, взятые в контексте их перевода на русский язык. В определенном смысле человеческая ситуация, вызванная пандемией COVID-19, описывается словами шекспировского Гамлета:
48 The time is out of joint — O cursed spite,
49 That ever I was born to set it right!
50 Популярный у нас перевод Б. Пастернака недостаточно точен:
51 Порвалась дней связующая нить.
52 Как мне обрывки их соединить!
53 О смысловых потерях будет сказано ниже. Сейчас перевод Пастернака для меня очень к месту именно за счет невнимательности, превращающей перегруженное философскими предпониманиями поэтическое слово в почти бытовую, здесь и теперь звучащую речь, по поводу вот сейчас происходящего. Думается, что и в шекспировских строках это движение мысли происходит, однако у Шекспира происходит и иное, фундаментализирующее движение мысли, которое потеряно в прекрасном русском переводе Пастернака.
54 Нить времени — достаточно понятная и широко используемая как в русском, так и в других языках метафора. Она хорошо семантически совместима с видением мира как природной, физической в своем существе безграничной реальности. Время из прошлого течет через настоящее в будущее, формируя траекторию — нить.
55 Иное переживание времени звучит в шекспировских строчках. Распад времени у него не разрыв нити, а вывих суставов, событие не в физическом мире, а в живом теле, которое осваивается «подручным» способом (М. Хайдеггер). Поэтому значительно ближе к смыслу перевод А. Радлова:
56 Век вывихнут. О злобный жребий мой!
57 Век вправить должен я своей рукой.
58 Причем Радлов не только точно переводит первые слова и концовку второй строчки (вывих и его вправление), правда теряет «суставы», но и вводит важного персонажа, пропущенного в переводе Пастернака — злобный жребий как перевод для cursed spite и отчасти смысла первых слов второй шекспировской строчки. Конечно, жребий появляется здесь несколько преждевременно. Ему бы место на второй строчке, которая без жребия становится, как и у Пастернака, некоторой сиюминутной задачей, правда не для ткача, связывающего порванную нить, а для врача, вправляющего сустав.
59 Между тем у Шекспира мысль несет в себе смысл, который и Радлов не смог удержать в своем переводе — смысл повтора: «That ever I was born …» — «когда бы я ни родился» — все снова бы повторилось. Вспомним характерное для античности понимание судьбы как повтора — когда бы Сократ ни родился — у него будет жена Ксантиппа.
60 Этот смысловой ход принципиален для понимания философского смысла человеческой ситуации. Человеческая ситуация, переживаемая здесь и сейчас в пандемии как уникальная, повторяется каждый раз, когда эпоха вышибает у человека почву из-под ног, обращая его к началам своего бытия, к самой возможности быть.
61 Понимая человеческую ситуацию как формальный (придающий форму) повтор уникального переживания, необходимо дополнить это переживание важной содержательной квалификацией. В чрезвычайной ситуации пандемии человеческий нарциссизм переживает тяжелейший удар, получает глубочайшую психологическую травму. Почва освоенного мира уползает из-под ног. Жизнь всего человечества перевернул неприметный, где-то в темных для публичного взгляда углах вирусологических лабораторий или телах крылатых мышей существовавший (возможно, только в потенции), вирус. Миф о человеческом богоподобном могуществе, который еще в начале этого года был широко распространен в трансгуманистических концепциях, рассыпается в прах, обнаруживая его, человека, беззащитность и уязвимость как основополагающие атрибуты человеческой ситуации. Принципиально важно, что угроза и жестокий урок антропологического отрезвления пришли из будущего как непредставимого. А фантастика?
62 Э. Гидденс справедливо полагал, что мы живем в эпоху поздней современности (late modernity), которая характеризуется доминирующей установкой на покорение природы и рефлексивный контроль истории путем перманентного перепроговора в повествованиях необозримого множества экспертов-историков. Вирус SARS-CoV-2 как террорист, на которого не удается найти управу, взорвал эпоху, вышиб время из суставов, разорвал связующую нить событий. Он создал уникальную человеческую ситуацию, в политической составляющей которой нетрудно обнаружить жесткую основу биототалитаризма.
63 Мы привыкли говорить о тоталитаризме как особом политическом режиме, выражающемся в абсолютном контроле государства в лице политических лидеров и аппаратов власти над всеми аспектами частной и общественной жизни граждан. Тоталитарные режимы беспощадно подавляют сопротивление.
64 Вирус SARS-CoV-2 создал биополитический режим, затронувший практически все аспекты частной и общественной жизни всего человечества, обеспечив себе на время пандемии фактическое мировое господство. Он беспощадно подавляет сопротивление, используя традиционную для тоталитаризма угрозу страдания и смерти. Тираны прошлых эпох могли лишь мечтать о такой степени своего всевластия.
65 Сейчас, мысля по способу узнавания, либералы пугаются, опасаясь превращения временных ограничений личной свободы в постоянные. Что касается консерваторов, то возможно они и надеются как-то воспользоваться возникшими инструментами политического контроля, но сегодня (при всем контроле и ограничении свобод) государственную власть характеризует не могущество, а беспомощность перед микроскопическим тираном — вирусом SARS-CoV-2. Это даже не источник страха, с которым понятно, как справиться, а источник ужаса, свидетельствующий о беспомощности человеческой власти перед лицом могущества жизни.
66 Еще несколько месяцев назад государственные лидеры демонстрировали величие своих стран. Да и сегодня они не прочь торопливо заявлять — ситуация взята под контроль. Однако все это «величие» напоминает больше ситуацию старой детской присказки про медведя, роль которого сейчас играет вирус: «Я медведя поймал! / Так веди сюда! / Не идет. / Так сам иди! / Да он меня не пускает!». Ситуация пандемии COVID-19 развивается по своим, пока плохо объяснимым законам. Поэтому о контроле говорить преждевременно. Все зависит от слепой «воли» тирана микроскопических размеров.
67 Человечество оказалось во власти слепой стихии жизни, навязывающей аппараты принуждения более мощные, чем дисциплинарные практики биовласти и биополитики М. Фуко [4]. Если использовать в качестве метафоры понятие контроля, то можно сказать, что вирус, проходя закономерные, но непонятные человеку стадии инфекционного процесса, задает на каждой из них особые режимы функционирования человеческих сообществ, особым образом контролирует их.
68

О.В. Попова. Модальности карантина: от медицины Шоа к медицине катастроф
69 Наступление пандемии COVID-19 вызвало дискуссии среди гуманитариев. На начальной стадии пандемии их тон был задан Дж. Агамбеном [3]. После введения карантинных мер во многих странах мира философ раскритиковал усиливающуюся тенденцию использовать чрезвычайное положение как нормальную парадигму управления и указал на то, что «изобретение» эпидемии становится новым идеальным предлогом для ничем неограниченного введения мер чрезвычайного положения, навязывания лагеря, как системы биополитического управления.
70 К юбилею окончания Второй мировой войны и разрушению системы нацистских концентрационных лагерей «лагерь» вновь напомнил о себе в ряду биополитических категорий. Формирование замкнутых пространств, особый режим передвижения, изоляции, соблюдение дистанции, то есть различные средства ограничения человеческой свободы и утверждение дисциплинарных практик, обусловило активное распространение метафоры «лагеря» в быстро распространяющихся либеральных дискурсах.
71 Вспомним, что в работах Дж. Агамбена чрезвычайное положение — это основополагающая характеристика «лагеря», являющегося матрицей современного биополитического пространства. В определенном смысле карантин становится органичной его частью. Реанимационные отделения, лаборатории, как символы действия современной биополитики, функционируют в режиме закрытых пространств с ограниченным доступом и обеспечивающим эту изоляцию особым порядком власти. Однако, употребляя понятие «лагеря» в переносном смысле, Дж. Агамбен упускает из виду характерные особенности карантина в лагерях как таковых. Речь идет прежде всего о концентрационных лагерях, осмыслению функционирования которых он уделил значительное внимание в своем творчестве.
72 В этой связи представляет интерес, насколько карантин являлся органичным для лагерей, как проявляла себя в них эпидемия? Уместным ли является употребление применительно к эпидемии слова «изобретение»? В каком смысле эпидемия могла быть изобретением, то есть артефактом, продуктом искусственного происхождения?
73 В контексте пандемии коронавируса хотелось бы артикулировать другие коннотации, связанные с карантином, ракурс, обусловленный пониманием медицины катастроф как медицины Катастрофы, медицины Шоа (вспомним, что в переводе с иврита Шоа и есть катастрофа, бедствие).
74 Как реализовывалась медицина катастроф во время Шоа, во время Катастрофы как таковой? И каким смыслом наделялся карантин в лишенном любого намека на свободу пространстве концентрационных лагерей? В материалах Нюрнбергского процесса есть упоминание о карантине в лагерях смерти. Необходимо подчеркнуть, что смысл карантина здесь был предельно антагонистичным смыслу, который возник в связи с пандемией коронавируса в наше время. Опросы свидетелей, изложенные в материалах Нюрнбергского процесса [2], показывают, что заключенные, пребывая в антисанитарных условиях и независимо от состояния здоровья, принуждались к труду и для большинства из них карантина не существовало даже во время эпидемий. Однако был ряд заключенных, к кому могли применяться нетипичные для концлагеря правила обращения.
75 Приведу в этой связи показания госпожи Вайян Кутюрье, узницы Освенцима: «Вайян-Кутюрье: …был отдан приказ поместить француженок, входивших в эту партию заключенных, в лучшие условия, нежели остальных заключенных. Так мы попали в карантин. Это был блок, находившийся перед лагерем по другую сторону колючей проволоки. Я должна сказать, что мы, которые остались в живых, обязаны жизнью этому карантину…мы не смогли бы перенести 18 месяцев лагерной жизни, если бы десять месяцев не провели в карантине. Карантин этот был создан в связи с тем, что в Освенциме свирепствовал сыпной тиф. Поэтому для того чтобы выйти на свободу или быть переведенным в другой лагерь или же для того чтобы предстать перед судом, надо было предварительно пробыть в течение двух недель в карантине... Также в тех случаях, когда приходили бумаги, в которых говорилось о возможном освобождении какого-либо заключенного, его отправляли в карантин, где он находился до тех пор, пока приказ о его освобождении не был подписан…Минимальный срок пребывания там был две недели» [2, с. 536–537]. Отметим, что тот же двухнедельный срок актуален и в дни пандемии, в частности, используется для карантина авиапассажиров, прилетающих из других стран.
76 Карантин становится местом, где скапливалась информация о нацистских преступлениях: «немки, которые выходили из карантина и направлялись на работу на заводы, знали об этих фактах, и все они заявляли, что расскажут об этом вне лагеря» [2, с. 541]. На Нюрнбергском процессе свидетель доктор Франц Блаха отмечает, что пытался объявить карантин в лагере Дахау, когда туда занесли эпидемию сыпного тифа, «чтобы заключенным не нужно было работать на военных предприятиях» [2, с. 574], но ему запретили говорить об этом под угрозой смертной казни.
77 Какие выводы можно сделать, рассматривая представленный материал? Следует обозначить разницу между лагерем как матрицей современного биополитического пространства, философской метафорой, которая активно используется Дж. Агамбеном, и лагерем в его прямом смысле, являющимся местом принудительного заключения и содержания людей. Если речь идет о метафоре лагеря, характеризующей общественный порядок во время пандемии, то здесь карантинные ограничения воспринимаются как нонсенс, покушение на свободу индивида. В концентрационном лагере карантин является символом свободы индивида. Карантин там — это желанное положение, благодаря которому индивид оказывается исключен из установившегося порядка. По отношению к нему создаются другие законы обращения, возвращающие ему человеческое лицо.
78 В перевернутом порядке властных отношений, где нормой является заключение и исключение, карантин был одной из необходимых свобод. Карантин — это исключение из исключения. Он зачастую подразумевал помещение в условия, напоминавшие о другом порядке жизни, оставленном далеко за пределами колючей проволоки. Помещенные в карантин заключенные могли находиться за границами лагеря.
79 Карантинные меры применяются не ко всем заключенным. В карантине в определенном смысле оказываются избранные, особенные, кому дается шанс выжить, кто по каким-то причинам вычеркнут из общего списка отправляемых на смерть.
80 О карантине рассказывают французы, но не евреи. Первые могли попасть в привилегированное меньшинство, которое наделялось некоторой степенью свободы в случае эпидемии. Карантин и был символом свободы. Отгородившись от основного пространства лагеря, заключенный как бы выходил за пределы законов его функционирования. Редуцированная свобода была предпочтительнее небытия.
81 В концлагерях осуществлялся двойной карантин. Понятие «двойного карантина» употребляет К. Малабу. Высказываясь на тему пандемии, она приводит отрывок из «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо, где повествуется о карантине, в который попал философ во время чумы в Мессине. Руссо нужно было провести 21 день в условиях изоляции: либо в одиночестве в Лазаретто, больнице для людей с инфекционными заболеваниями, либо на судне, которое выделялось под цели карантина. Руссо выбирает одиночество. Это карантин в карантине, поскольку речь идет не только об эпидемии, но и об отдалении от людей, о лишении себя всех социальных связей. Смысл этого карантина — в изоляции «от коллективной изоляции, чтобы создать остров (островок) внутри изоляции» [4].
82 Очевидно, что карантин в концентрационных лагерях лишь отчасти напоминает двойной карантин, который выбрал Руссо. Кардинальное отличие здесь в акте волеизъявления, который предшествовал выбору формы изоляции у Ж.-Ж. Руссо. Она полностью отсутствовала в концентрационных лагерях. Здесь могла проявляться самая жестокая форма изоляции, доведенная до предела и включающая в себя уничтожение заключенного. Изоляция становилась напоминанием о неминуемой смерти. Онтология одиночества могла сопровождать весь путь пребывания заключенного в лагере и упиралась в границу с Ничто: «В 1945 году, накануне освобождения лагеря, были казнены все заключенные, на которых распространялся приказ «Мрак и туман». Этим заключенным запрещалось поддерживать всякий контакт с внешним миром. Их держали в строгой изоляции, и им не разрешалась никакая переписка. Их было 30 или 40 человек. Некоторые из них были больные. Для казни их приносили в крематорий на носилках» [2, c. 574]. Схожесть упомянутых примеров карантинных мер, разведенных и во времени и пространстве, проявляется именно в удвоении самого карантина.
83 Для Руссо выбор одиночества является реализацией его свободы остаться с самим собой. Это то бытие самости, которое становится способом самосохранения и в физическом, и в ментальном смыслах. Для избранных узников концлагерей карантин — также возможность самосохранения. Изоляция в изоляции, которую дает карантин, это шанс выжить не только для целей лагеря (в качестве производственной единицы), но прежде всего в качестве субъекта. Отгораживание от закрытого социального мира пространства дает шанс на возвращение к законам не лагерного существования.
84 Рассматривая различные «карантинные» коннотации, хотелось бы упомянуть другой тип концентрационных лагерей, где эпидемия имеет искусственное происхождение, изобретается; где имеет место контролируемый эксперимент над производством эпидемии. В качестве примера можно упомянуть лагерь, где находились испытуемые для проверки действия бактериологического оружия, разрабатываемого во время Второй мировой войны японским отрядом Квантунской армии «731».
85 С целью получения научных данных заключенным прививали различные культуры живых бактерий. Испытуемые представляли значительную ценность в качестве объектов различных экспериментов, в качестве тех, кто был интересен как элемент, объект на каком-нибудь искусственном очаге чумы. Их именовали «бревнами»5]. Сконструированное в сознании ученого представление об испытуемом («бревне») как о неодушевленном материале, давало право применять к нему весь комплекс научных методов для достижения поставленной цели.
5. Подробнее об этом см.: [1
86 Исследователь приводил испытуемого, как носителя определенного имени, личностных характеристик, физических качеств и т.д., к состоянию объекта, с которым ему проще иметь дело как ученому. Люди и артефакты составляли части одного уравнения, необходимого для производства контролируемой эпидемии. Карантин здесь выступал интегральной характеристикой лагеря, позволяющей обеспечить контроль над эпидемией. Периодически заражение касалось и медицинских сотрудников, проводивших опыты над заключенными, но это было, скорее, исключением, нормы требовали строжайшего соблюдения карантинных мер для процветания системы испытаний бактериологического оружия на людях.
87 Хотелось бы обратить внимание на роль языка в освещении пандемии. Использование таких понятий, как «изобретение» эпидемии, «лагерь», различные смыслы, связанные со словом «карантин», вызывают целый ряд вопросов у неискушенного читателя. Лингвистическая сторона пандемии коронавируса связана не только с созданием огромного количества неологизмов, иллюстрирующих новую реальность, но не в меньшей степени с осмыслением языка, уместного для ее описания. Какой язык должны мы использовать, чтобы свидетельствовать об эпидемии? Какие метафоры являются уместными и какой этический и антропологический смыслы скрываются за ними?
88 Вспомним о том, что метафоры болезни, использование таких слов-маркеров, как «паразит», «чума», рассмотрение отдельных наций сквозь призму микробной теории болезней стали особенно востребованными в нацистской политике. Защита от Чужого, от посторонних микробов — это «милитаристское» кредо микробиологии, утвержденное Пастером, стало основополагающим как для развития современной биомедицины, так и для формирования биополитической повестки. Биологической сущности были приданы моральный и политический смыслы. Переносный смысл болезни имел прямые политические последствия.
89 Об этом отчетливо сказала С. Зонтаг: «Любое важное заболевание, чья причинность мутна, и для которой лечение неэффективно, имеет тенденцию быть затопленным в значении. Во-первых, предметы глубочайшего страха (коррупция, распад, загрязнение, аномия, слабость) отождествляются с болезнью. Затем, во имя болезни (то есть, используя ее в качестве метафоры), этот ужас навязывается другим вещам» [5, p. 58].
90 Восприятие еврейского народа сквозь призму метафоры болезни вызвало легализацию их изоляции. Гетто, а впоследствии и концлагеря, были аналогами социального карантина. Уничтожению людей предшествовал процесс лингвистического конструирования, где понятие «болезни» вынималось из строго очерченных рамок употребления, чтобы стать неотъемлемой характеристикой людей, изгоняемых за пределы нацистского социума.
91 Репрессивность карантинных мер, которые рассматривает Агамбен (о чем говорилось выше), сопряжена не только с вынужденным порядком изоляции и редукцией свободы, но и с репрессивным использованием метафоры «болезни» и восходящей к микробной теории инфекционных заболеваний Луи Пастера. Массовая изоляция, объявление карантина и уничтожение отдельных народов проходили под влиянием репрессивного лингвистического поворота в политике. Для него было характерно использование особой нацистской риторики, с присущим ей трансгрессивным смещением значений в употреблении медицинской терминологии.
92

Р.Р. Белялетдинов. Биоэтика преференций времен пандемии
93 В период пандемии обнажаются существующие социальные, экономические и возрастные преференции [3], и появляется вероятность их перераспределения уже в логике эпидемии. Структура преференций в разные исторические времена различалась, и была связана ценностными порядками, эмпирическими знаниями не только с уровнем организации противостояния эпидемии, но и с основаниями, на которые опираются принудительные защитные меры. Не секрет, что в прошлом, во время эпидемии, поддержание структуры действий имело ключевое значение предотвращения хаоса, возникавшего в городах из-за того, что люди массово теряли надежду на спасение и выживание. Средневековые методы — «золото, огонь и веревка» как способы установления порядка и обуздания эпидемий чумы и холеры — применялись вместе с иллюзорным представлением о болезни как грехе (в силу ограниченности средневековых знаний о природе болезней). Между тем упомянутые методы, будучи системными, несли в себе организационную ценность ответа на социальное бедствие. В наше время методы иные: штрафы, просвещение и риск дефицита медицинских ресурсов.
94 Пандемия Covid-19 протекает в мире, где научное знание является определяющей силой, позволяющей сохранять обычную структуру таких преференций, как автономия и доступность медицины. Мы достаточно много знаем о вирусе, чтобы рассматривать его не как грех, а как результат ожидаемых мутаций нескольких типов вирусов, разумно ему противостоять с помощью карантина, гигиены, научных исследований, помогающих выявлять и устанавливать эффективность лекарств, — все это минимизирует количество жертв и сохраняет систему здравоохранения. Это же знание позволяет ограничивать массовые собрания, спортивные состязания, международное сообщение и рационально сдерживать экономическую активность. Научное знание выступает источником прогнозирования и на основе математических эпидемиологических моделей объясняет, как сохранять устойчивость общества во время пандемии.
95 Вместе с тем остаются проблемы ограниченности медицинских ресурсов и системы здравоохранения, где распределение преференций складывается наиболее драматично. Здесь структура предпочтений не может выстраиваться на основе естественнонаучных знаний и требуется объяснить с помощью биоэтики, почему следует ограничивать публичное пространство, регулировать распространение информации, как узнать, по какой причине один пациент должен получить помощь и сохранить жизнь, а другому в этом следует отказать. Эти действия необходимо объяснять через признание абсолютной ценности жизни, справедливости и автономии и перед лицом реальных рисков исчерпания мест в больницах и возможностей медиков принимать новых пациентов.
96 Бремя определения преференций для одних и отказа в них другим — этот конфликт блага общества и естественного права каждого человека на жизнь — ложится на конкретных врачей в конкретной ситуации, ограниченной по времени. Не имеет ли право на жизнь пожилой человек ровно такое же, как и человек молодого возраста? Следует ли отдать единственный аппарат ИВЛ медику, который лечил больных Covid-19, или любому другому пациенту? Должны ли обеспеченные люди держать в своем доме персональный аппарат ИВЛ про запас, на всякий случай, или следует отдать дефицитное медицинское оборудование тем, кто нуждается в нем здесь и сейчас? Только справедливые и понятные ответы на вопросы «почему?» могут сохранить доверие к действиям врачей.
97 Здесь стоит вспомнить, как соотносятся автономия и благо — два ключевых принципа, формирующих отношения врача и пациента, а в исключительных случаях и человека, еще не ставшего пациентом. Их взаимодействие определяет как ограничения, так и защиту поля преференций, а точное следование избранной модели распределения автономии и блага удерживает от избыточных силовых и аффективных решений, позволяет сохранять точное представление о ситуации и распространять сведения на основе доверия к официальной информации.
98 Следует отметить, что пандемия — это особая ситуация. Она накладывает целую сеть обязательств на тех, кто еще не болен, и лишает многих пациентов возможностей и права на помощь по причине ограниченности медицинских ресурсов. Во время пандемии все люди должны соблюдать ряд действий, однако в эпидемиологической ситуации эти действия могут приобретать различную форму долженствования.
99 Соотношение автономии и блага можно представить тремя моделями — дискретная, полудискретная и недискретная [1]. Дискретная форма взаимоотношения автономии и блага строится на исключении одного элемента в пользу другого: либо благо исключает автономию, либо автономия исключает благо. Негибкость такой формы взаимодействия делает эту модель крайне нежелательной, но вместе с тем эффективной в крайних ситуациях, когда необходима полная мобилизация всех ресурсов. При распространении инфекционных заболеваний это ограничение работы магазинов, передвижений на улицах, обязательное использование средств защиты (масок, перчаток). Все эти меры серьезно ограничивают автономию, но при этом обеспечивают общее благо — снижают скорость распространения эпидемии и дают возможность распределить медицинские ресурсы, не допуская их коллапса. Вместе с тем подобный подход полностью лишает людей определенных преференций, естественных для обычной жизни — возможности свободно передвигаться, заниматься работой и отдыхать. Такие меры вызывают сильнейший психологический дискомфорт, разрушительный сам по себе.
100 Полудискретная модель взаимодействия автономии и блага выстраивается как дискурс-анализ, как способ автономного регулирования выбора. Это интеллектуальная «архитектура выбора», в которой взаимодействие может распределяться от разъяснения вероятных рисков (мягкая форма патернализма) до свободы выбора (либертарианский патернализм). Модель взаимодействия блага и автономии строится вокруг делиберации — обсуждения и разъяснения, с тем чтобы каждый отдельный человек мог представить, как вирус поражает организм, как он влияет на сосуды и органы, и почему средства защиты столь необходимы. Такой подход сохраняет преференцию дискуссии и автономии, он психологически комфортен и позволяет выстраивать понятные и ожидаемые планы и действовать автономно, при этом поддерживая общее благо осознанно, а не по принуждению, пользуясь средствами защиты и соблюдая дистанцию с другими людьми и гигиену.
101 Между тем в рамках этой модели значительной проблемой становится распространение различного рода конспирологических, часто совершенно фантастических теорий; их популярность проистекает из невежества и страха, с одной стороны, и деятельности людей, пользующихся повышенным интересом темы для продвижения собственной популярности, — с другой. Открытость и доступность информации, работа независимых и авторитетных экспертов как просветителей, пожалуй, один из немногих способов удерживать обсуждение о распространении болезни в релевантных границах. Это особенно важно для того, чтобы не вводить жесткие меры регулирования в рамках дискретной модели, когда соблюдение норм ради общего блага происходит за счет штрафов и наказаний, а также за счет ограничения естественного образа жизни.
102 Недискретная модель определения блага и автономии стирает грань между автономией и благом. Все, что проистекает из автономии, есть благо, и все, что является благом, проистекает из автономии. Эта модель сохраняет максимум преференций, но в условиях пандемии ее применение ограничено и может действовать лишь в крайних и экстремальных случаях (например, отказ от госпитализации в критическом состоянии, отказ от проверенной и действующей вакцины).
103 Эпидемия заставляет не только вырабатывать этические максимы, но и мгновенно действовать в обстоятельствах, где на смену преференциям, вытекающим из автономии, приходит другой класс преференций, продиктованных наиболее оптимальным распределением медицинских ресурсов (в случае их нехватки). Объединение нескольких этических принципов — получение максимально достижимой пользы от применения дефицитных медицинских средств, помощь тем, кто находится в наихудшем положении и признание инструментальной ценности (преференции для заболевших врачей) — является сложившимся балансом [2] этически оправданных преференций (который, конечно, обсуждаем), своего рода «золотом, огнем и веревкой», сплетенной из деонтологии и консеквенциализма. Применение этих правил — наиболее экстремальный и драматичный сценарий развития эпидемии, и он организуется согласно дискретной модели баланса блага и автономии (благо полностью вытесняет автономию). Однако в отличие от штрафов и санкций, выписываемых за игнорирование ношения масок, уже пациенты (а не люди, нарушающие карантин) распределяются по группам, имеющим наиболее высокие шансы выживания на реанимационной койке (эта практика известна как медицинская сортировка больных, или триаж).
104 Сохранение преференций автономии на ранних этапах эпидемии возможно в рамках полудискретной модели — как сознательное следование разумным и понятным формам карантина. Массовое нарушение общих правил безопасности ведет не только к потере преференций автономии и ужесточению режима карантина, но и к серьезному структурному изменению преференций внутри возрастных групп (в рамках триажа, когда преимущественно спасают наиболее выживаемую возрастную группу пациентов), а приоритет определяется не принципами равенства для всех пациентов, а справедливым и объективно наиболее перспективным распределением дефицитных медицинских ресурсов.
105 Консенсус, каким бы он ни был, в отношении принципов автономии и блага позволяет создать понятные и биоэтически обоснованные правила действий для врачей, чтобы не допустить хаоса в ситуации, когда общество, построенное на знании, в условиях недостатка медицинских ресурсов однажды может оказаться в обстоятельствах, мало чем отличающихся от тех, в которых находилось средневековое общество, переживающее эпидемии.
106

Ф.Г. Майленова. Кубинская медицина в условиях пандемии: опыт внедрения и сохранения советской медицинской системы
107 Пережитый нами опыт пандемии и небывалого ранее в истории человечества тотального карантина предоставил огромное количество информации относительно общества, политических решений, природы человека и его морали, чрезвычайно эмоционально и ценностно заряженной, которую нам, философам, еще предстоит осмыслить. Особое внимание приковано к медицине, к решениям ВОЗ и других организаций, ответственных за проведение противоэпидемических мероприятий. В СМИ и во всемирной сети Интернет уже звучат голоса сомнения в эффективности принимаемых мер — видимо, решения в ситуации катастрофы не могут быть правильными со всех точек зрения, являясь по сути своей поиском наименьшего зла, продиктованным принципами медицины катастроф, которые изложены в тексте доклада Д.В. Михеля.
108 В эти дни, когда подводятся предварительные итоги последствий пандемии, одной из самых печальных и горьких истин для нашей страны является не только то, что наша медицина оказалась не готова к такой катастрофе, но также то, что ее сегодняшние недостатки, которые проявились в период пандемии, были «подготовлены» предыдущими годами последовательного развала некогда весьма эффективной советской системы здравоохранения. Разумеется, идеализация советской модели сквозь призму сегодняшнего дня является скорее эмоциональным ответом на «оптимизацию» медицины, которая продолжает последовательно разрушать то, что у нас еще есть, в основном благодаря самоотверженному труду врачей, которые и сегодня, зачастую рискуя собственной жизнью, героически трудятся на переднем крае пандемии, спасая здоровье и жизни в тяжелейших условиях, проявляя не всегда и не всем, увы, заметный ежедневный героизм. Читая новости, можно отметить, что все они очень эмоциональны и наполнены моральными оценками, в основном весьма критическими. Ощущается огромный дефицит таких моральных ценностей, как солидарность, взаимопомощь, альтруизм, которые являются сегодня не чем-то абстрактным, а имеют вполне конкретное, материальное и даже телесное содержание для каждого человека, особенно когда он или его близкие оказались в страшной ситуации смертельной болезни.
109 Сложность проживания в эти дни обостряется и тем, что кроме бытовых неудобств (отсутствия прогулок, общения с друзьями и коллегами, невозможности путешествовать и даже планировать ближайшее будущее), для ряда людей карантин обернулся потерей работы и серьезными финансовыми трудностями, все испытывают острый дефицит положительных эмоций. Однако если в обычное время этот дефицит восполнялся личными, я бы даже сказала, эгоистическими удовольствиями — от отдыха, прогулок, посещения ресторанов, вечеринок, путешествий, покупок, развлечений, спорта и т.п., то сегодня, когда весь мир переживает катастрофу и скован страхом, на первый план выходят другие потребности, а именно: необходимость принадлежности к большим сообществам, таким, как народ, страна, нация, человечество, и без этого чувства общности индивид оказывается обречен на тотальное одиночество, потерю смысла жизни и страх смерти. Это чувство общности со своей страной и народом помогало людям нашей страны в годы войны и послевоенные трудные годы восстановления экономики, и именно его так не хватает всем нам в дни сегодняшних испытаний. 
110 Мнимое благодеяние как фактор морального негодования
111 Пожалуй, самое тягостное в моральном сознании сегодняшнего человека — это ощущение лжи и лицемерия, которое растворено в пространстве политических решений. Благодаря наличию интернета и доступу к различным источникам информации, идеология не может быть больше единой, полностью контролируемой «сверху», и многие политические манипуляции становятся видны и понятны. Попытки выдать политические решения, за которыми с очевидностью стоят интересы определенных групп, за заботу, продиктованную тревогой о благосостоянии народа, вызывают острое негодование. Пожалуй, к лицемерию, хотя оно и распространено широко, невозможно привыкнуть. «Не требуется специальной этической рефлексии, чтобы понять, что в мнимо-добродетельном поведении попирается добродетель, разрушается нравственность. Ведь протест вызывает не то, что кто-то желает удовлетворить свой личный, пусть даже корыстный интерес, пусть даже за счет другого, но то, что это желание упрятывается под маску добродетели», — считает Р.Г. Апресян [1, с. 315]. Является ли подобное лицемерие осознанным, или мы наблюдаем случай так называемого «добросовестного заблуждения», или самообмана не всегда понятно, так как зачастую самому субъекту поступка может быть недостаточно ясно, какие мотивы им движут на самом деле: он может вполне искренне верить, что им движет если не альтруизм, то по крайней мере чувство справедливости. Осознание всего противоречивого многообразия факторов, мотивов, влияющих на принятие того или иного решения, — это специальный навык, который не является врожденной способностью, ему надо учиться. Честность перед самим собой возможна лишь при развитой саморефлексии и способности и смелости не приукрашивать собственные мотивы.
112 Не менее важно умение предвидеть, какие мотивы будут «читаться» окружающими, чтобы избежать ложного толкования своих поступков. «Милосердие, благодеяние как нравственная задача выражается не просто в готовности поделиться, отдать, но и понять другого человека, в готовности преодолеть ограниченность своего видения мира, встать на точку зрения другого человека. Только бескорыстия, только самоотверженности недостаточно — необходимы понимание, сочувствие, солидарность, чтобы практически воплотить заповедь любви», — отмечает Р.Г. Апресян [1, с. 328]. Точно так же, как внутренняя мотивация поступков явление неоднородное, состоящее из множества различных, порой противоречивых желаний, интересов, моральных чувств, так и интерпретация чужих поступков бывает очень разной, в зависимости не только от самого поступка и личности, его совершившей, но и личности того (тех), кто наблюдает и интерпретирует, опираясь при этом на свои мотивы, моральные чувства, на иллюзии и предрассудки. Не секрет, что большинство из нас живет в мире иллюзий, в том числе моральных, и, пожалуй, единственный путь — развитие саморефлексии, позволяющей адекватно оценивать как свои, так и чужие поступки.
113 Подмена понятий радость и удовольствие 
114 Хочется заострить внимание на таком нюансе в актуальных моральных нравах, как подмена понятий радость и удовольствие. Начиная с 1990-х годов, в нашей стране происходит трансформация основных моральных устоев, постепенное вымывание и обесценивание чувств солидарности, взаимовыручки, альтруизма, гордости за свой народ и свою страну. Они стали восприниматься как «пережитки коммунистической морали», которая должна была замениться более «передовой» и «современной» моралью потребления и личного удовольствия, а жесткая критика прошлой политики и образа жизни трансформировалась в итоге в отрицание и даже презрение к стране в целом.
115 Но человек, личность не исчерпывается одними лишь радостями потребления. Если в благополучную эпоху замыкание на маленьких личных радостях еще могло заполнить жизнь индивида, то сегодня, когда настали трудные времена, выяснилось, что человеку надо не так уж много материальных удовольствий, но на первый план выходят главные ценности: жизнь и здоровье близких, возможность общаться, работать, ходить, дышать, и, пожалуй, никогда прежде пожелание друг другу здоровья после каждой беседы не звучало так искренне... И именно сегодня с очевидностью проявился дефицит высоких чувств, которые тоже являются нашей потребностью: потребность в доброте, солидарности, альтруизме, принадлежности к большим сообществам. Если ранее чувство семьи или, в лучшем случае, коллектива на работе, могло успешно удовлетворять эту потребность, то сейчас мы видим, что каждый человек еще и часть своей страны, а также часть Человечества. Пандемия объединила весь мир, всем одинаково страшно, все стремятся побороть ее, и человечество впервые за много лет имеет одну общую цель, от которой нельзя отмахнуться. Тем дороже для нашего сердца случаи братской помощи и щедрой поддержки, о которых мы иногда слышим в новостях. 
116 В то же время шаги, которые предпринимает государство, оказались не чем-то абстрактным (даже для тех, кто никогда не интересовался политикой), а чем-то, касающимся каждого лично. Что именно делают власти для борьбы, как они поддерживают свой народ и особенно уязвимые группы: пожилых граждан, хронических больных, нуждающихся в постоянном медицинском присмотре, людей, оставшихся без работы и без заработка, как заботятся о тех, кто на переднем крае борьбы, — врачах, медсестрах, волонтерах — эти темы обсуждаются в СМИ и в интернете ежедневно. По мнению самих врачей, сегодняшние трудности — «Это расплата за пренебрежительное отношение к медицине и в частности, к инфекционной службе, к службе медицины катастроф, которые должны все это предотвращать. То, что было создано в советское время, все было развалено, инфекционные койки минимализировали до невозможности» [2]. Очень горько осознавать, что недостатки сегодняшней медицины в нашей стране, которые трагически проявились в период пандемии, были «подготовлены» предыдущими годами, когда усилиями «эффективного менеджмента» уничтожалась бывшая одной из самых эффективных в мире советская система здравоохранения.
117 Зеркало, обращенное в советское прошлое
118 Моделью того, что мы потеряли, может сегодня служить кубинская медицина. Медицина Кубы — ее гордость и ее главный парадокс. В этой бедной, экономически отсталой стране, которая вынуждена выживать последние полстолетия в условиях жесточайшего американского эмбарго, создана чрезвычайно эффективная система здравоохранения, которая, по мнению экспертов ВОЗ, признана одной из лучших в мире и может служить эталоном для других стран мира [3].
119 Модель медицинской системы на Кубе — изобретение СССР, теоретической базой которой стала система Н.А. Семашко, первого наркома здравоохранения РСФСР, одного из основоположников и создателей советской системы здравоохранения [8]. Идея создания централизованной и бесплатной системы здравоохранения, реализованная в СССР, пришлась по душе руководителям Республики Куба. Ее созданием занимался лично Евгений Чазов, который 15 лет возглавлял Четвертое главное управление при Минздраве СССР. Фидель Кастро и его соратник Че Гевара, врач по профессии, сумели не только перенять лучшее, что было в советской системе, но и сохранить ее, поставив развитие медицины в один из главнейших приоритетов, наравне с образованием. Не случайно в музее Че в Санта-Кларе среди других экспонатов находятся его диплом, белый халат и набор медицинских инструментов.
120 Кубинская медицина находится под полным контролем государства, лечение для каждого жителя острова абсолютно бесплатное, как и обучение врачей в университетах страны. Кроме того, Куба создала собственное фармацевтическое производство, обеспечив относительную независимость страны от мировых фармкампаний, в отличие от всего остального мира, включая нас. Сегодня 26 НИИ биотехнологий не только снабжают всем необходимым собственную медицину — кубинская биотехническая промышленность имеет около 1200 международных партнеров и поставляет фармацевтическую продукцию и вакцины на рынки более 50 стран [4]. За счет средств, выделенных правительством, в медицинских и оздоровительных центрах прошли курс реабилитации более 24 тыс. детей из нашей страны, пострадавших от чернобыльской катастрофы.
121 Уровень развития медицины на Кубе довольно сильно контрастирует с жизнью на острове [3], однако факты таковы, что маленький тропический остров, где раньше простые люди едва доживали до пятидесяти лет, смог создать и поддерживает уникальную систему здравоохранения в условиях жесткой экономической блокады: перенимать опыт приезжают из многих стран мира, включая (пусть и не вполне легально) специалистов из США. Невзирая на политические препятствия, диалог ученых и врачей разных стран постепенно становится возможен благодаря единству их гуманистических целей. В 2017 году достигнуто соглашение об испытании кубинской вакцины CIMAVax-EGF в США между Центром молекулярной иммунологии Кубы и Институтом исследований рака Розуэлла Парка в Нью-Йорке [4], но уже сейчас больные раком пациенты из США, обходя существующие запреты, едут (под видом туристов) за лечением на остров, так как разработанные вакцины уже показали свою эффективность [5, 6].
122 Высококвалифицированные кубинские специалисты известны по всему миру, благодаря программе «Армия в белых халатах» (это название придумал команданте Фидель Кастро в пику США), которая активно помогает другим странам. Уже в первый месяц борьбы с пандемией COVID-19 бригады кубинских врачей отправились на помощь более чем двум десяткам стран, медицинские системы которых не справлялись с лавинообразным ростом числа заболевших. 
123 Стоит вспомнить о показательной истории в самом начале пандемии. Британский круизный лайнер «Брэмар», после того, как выяснилось, что на его борту есть зараженные коронавирусом COVID-19, был вынужден 10 дней метаться по Карибскому морю, а затем встать на якорь близ Багамских островов, так как его отказались принять в своих портах Колумбия, нидерландская территория Кюрасао, Барбадос, Доминиканская республика, Багамские острова, США (притом, что первой заболевшей на борту «Брэмара» оказалась именно гражданка США). Спасение пришло лишь тогда, когда Лондон обратился за помощью к Гаване. Это решение не было простым, так как на каждое судно, зашедшее в порты Кубы, США налагают санкции. Но другого выхода не осталось: Британия попросила, и Куба откликнулась. 18 марта 2020 года «Брэмар» зашел в кубинский порт Мариель. Пассажиры и экипаж были сняты с судна с соблюдением всех санитарно-эпидемиологических процедур, затем специальными авиарейсами отправлены в Великобританию. Что касается больных, зараженных коронавирусом, кубинские власти заверили: если больные окажутся в состоянии, при котором перевозка опасна, они получат медицинскую помощь на Кубе. Люди прямо с борта лайнера в соцсетях благодарили правительство Кубы за помощь. Эта новость была одной из самых ярких и запоминающихся именно своей добротой и чувством солидарности, которой так жаждут наши сердца.
124 Куба так же направляет в целый ряд стран интерферон альфа-2B, вырабатываемый биотехнологической промышленностью острова. Этот препарат и Китай, и ВОЗ признали эффективной терапией при заболевании коронавирусом. Отряды кубинских медиков выезжают для оказания помощи в самые разные государства планеты. Кубинские врачи за последние десятилетия накопили огромный опыт борьбы с эпидемиями, оказывая помощь странам Африки и Латинской Америки, когда там случались вспышки опасных инфекций.
125 В сегодняшние дни тяжелой борьбы с пандемией далеко не все страны и правительства ведут себя дружественно по отношению как друг к другу, так и к собственному населению. Непрекращающиеся политические нападки США на Кубу, в частности, утверждения об опасности сотрудничества с Кубой в сфере борьбы с распространением коронавируса являются, по мнению МИД РФ, ничем иным, как актом информационной войны. К огромному сожалению, интересы власти и капитала весьма редко совпадают с интересами обычных людей, даже в такие дни, когда весь мир оказался в уникальнейшей ситуации — наличии общего врага для всех стран и континентов, с которым можно бороться только сообща.
126 ⁎⁎⁎
127 Эпидемия коронавируса показала очень многое. Все увидели, до какого кризисного состояния довела «оптимизация» систему здравоохранения даже в богатых странах, не говоря уже о бедных. Оказалось, для медицины не менее важна ее ценностная, мировоззренческая составляющая, а не только технологии и «оптимальное» управление. Различия между медициной, основанной на гуманизме, ярким примером которой является республика Куба, и медициной, базирующейся прежде всего на стремлении к прибыли, проявились столь выпукло, что остается только надеяться, что эти уроки не будут забыты, когда опасность отступит.
128

А.А. Воронин. Пандемия — гуманитарный взгляд
129 Мне кажется, что пора пришла задавать наивные вопросы. Простые, как у детей. И такие же важные, и такие же трудные.
130
  1. Пандемия — глобальная угроза всему роду человеческому, всей популяции Homo sapiens. Одна из оборотных сторон глобализации, хотя она и не рукотворна, а природно-творна. Так в очередной раз природа заявляет о себе и как о колыбели человечества, и в то же время как о грозной уничтожительной стихии. Угроза не имеет границ — государственных, социальных, этнических, расовых. Противостоять ей могла бы мобилизация столь же глобально организованного человечества, которое объединяет граница с ойкуменой. Глобальность выстрелила вдруг куда более жестко и страшно, чем в привычных нам областях жизни — экономике, денежном обороте, спорте или разрушении природной среды. И дала в очередной раз задание человечеству, тест на адекватность. Является ли человечество субъектом исторического действия? В силах ли оно мобилизоваться для отражения общей угрозы? Что вообще его объединяет? И как? Объединяет в беде, но не в спасении. Объединение будет ощущаться ровно столько, сколько продлится напасть, — на второй день о ней забудут. Это самый важный и самый тревожный факт. Пандемия — это ведь проблема не только медицины, санитарии, вообще здравоохранения — она коснулась практически всех областей жизни, от экономики до самых изысканных искусств. Многие пострадали, но многие ли понимают, что надо сделать, чтобы спастись и спасти? Простая мысль — объединиться, чтобы предотвратить, принять общие меры профилактики — оказывается, увы, недоступной для Homo sapiens. Если и будет мир иным после пандемии, то первое, что должно произойти — общее согласованное, организованное всемирное движение в защиту популяции. Все-таки — sapiens! Или нет?
  2. Дискредитирована одна из основ геополитического мышления — категория господства. Оно было исторически и эволюционно оправданно, когда было условием безопасности. В животном мире это аксиома — отвоевать угодья, стации, место в стаде или стае, отнять самку, кусок пищи, нору или гору — значит сохранить себе жизнь. Ценой жизни претендентов на мой кусок. Человек вышел из животного царства, но не порвал с ним — не случайно возникла формула Гоббса — homo homini lupus est. Выходить из волчьего противостояния люди начали после ужасов Второй мировой войны. Европа стала ареалом homo sapiens sapiens. Безопасность перестала быть следствием господства, безопаснее жить по здравому смыслу, по велениям науки и совести. Увы, наша страна, точнее говоря, ее политические лидеры, продолжают руководствоваться сознанием homo lupus. Господство в нынешнем понимании — силовое доминирование — не только бесполезно перед лицом смертельной угрозы, но и прямо мешает, препятствует ликвидации угрозы. Мало того, что люди вынуждены включаться в сферы противостояния, вражды, ненависти по прихоти господствующих элит. Военные бюджеты, секретные лаборатории — поди, докажи, что в них не таятся более страшные опасности — войны и санкции, блокады и блоки… усугубляют риски для выживания человеческого рода. Уничтожать людей научились, а защитить — нет. Сажать людей под колпак спецслужб оказалось проще, чем навести порядок. Весь уклад современной цивилизации — правовые, национальные, политические, моральные устои человечества нуждаются в радикальном пересмотре с позиций главной доминанты — сохранения жизни человека и его достойного существования. Именно в ситуации пандемии эти простые мысли становятся императивными требованиями, обращенными ко всему человечеству.
  3. Мы привыкли к тому, что, если какая-то политика, деятельность вообще, обусловлена чьим-то интересом, — значит, «это кому-нибудь нужно», как говорил поэт, и с этим надо считаться. Значит, за поступками стоят люди, а у них есть право, они не «тварь дрожащая». Просто надо согласовывать интересы, а делается это через демократические институты, которые мы время от времени можем рихтовать, чтобы соответствовали текущему моменту. Так вот, эта привычка и привела к тому, что интересы общества стали жертвой интересов групп и сословий. Вообще интерес выиграл в очередной раз партию у всеобщего блага. И вовсе не потому, что интерес определен, а общее благо не поддается строгому определению. Дело не в дефинициях. Дело в пирамиде нормативного регулирования. Наверху, как мы учим студентов, должны стоять идеалы, чуть пониже — ценности, еще пониже — нормы. А сейчас все наоборот. Самыми главными стали интересы, они подминают под себя правовые и идеологические стандарты, а о ценностях и идеалах — ну, что ж, пусть о них спорят в уголке гуманитарии. Лишь бы не вмешивались. Утилитарный подход к человеку одолел гуманистический. Люди воспринимаются властью как расходный материал, на воспроизводство которого — в порядке эксперимента — тратится как можно меньше ресурсов общества. Поэтому «все логично», и гибельный путь закреплен нормативными вешками. Менять надо вехи.
131 Смертельная опасность организму человека сопровождается многими негативными последствиями. Одно из них — деперсонализация. Перед вирусом, угрозой, болезнью и смертью все равны. Настолько, что у персоны остаются всего две определенности — живой здоровый и живой зараженный. Вот для этих персонажей есть строго определенные сценарии — в клетку самоизоляции или в больницу, а там уж как пойдет. Мой друг, живущий на лестничной клетке, подруга, которая живет на соседней улице, собачники, с которыми видишься два раза в сутки, коллеги, с которыми проработал тридцать лет — теперь просто потенциальные вирусоносители. Мы теперь в пандемии как некогда в метро — члены пассажиропотока, ничего более. Для меня все мои контакты теперь только под знаком «Опасность». Я для моих ближних — то же самое. Мы отказали всем в остальных качествах, а они, эти все, отказали мне и вам тоже, не думайте, — в том же самом. Даже смерть человека перестала быть трагедией, а стала обычным завершением цепочки причинно-следственных связей. Личные качества стираются. Мы превратились в плоские фанерные профили, даже не раскрашенные разными красками. Такие маски не снимаются вместе с прекращением пандемии. Материал, из которого они сделаны — это наши души. Они глубоко поранены, до трещин и разрывов. Внутренне ты этому сопротивляешься — и внутренне ты с этим соглашаешься, помимо желания. В душу забралась топорная формулировочка — «обстоятельство неодолимой силы», а что я могу, когда тут такое! Очень удобная ситуация, кстати, для пышного расцвета конспирологических слухов о заговорах, закулисах, происках врагов и пятой колонне. Наш привычный раскардаш по давней традиции приписывается кому угодно, только не самим себе и не тем, кто по долгу службы отвечает за порядок.
132 Деперсонализация, кстати, воюет с альтруизмом: каждый сам за себя, спасается разрывом контактов и, стало быть, разрывами моральных контрактов. Помочь ближнему — опасно! Реально опасно, никто тебя не упрекнет, если прошел-проехал мимо. А внутренний судья уже давно спит, вся «мораль» держится на страхе молвы. Общая беда, как ни странно, пришлась очень впору властям, распространяющим свое незаконное господство на приватные права граждан. Ситуация напоминает блокаду Ленинграда, когда власть — и в Кремле, и в Смольном, — губила население «костлявой рукой голода», имея возможности накормить и согреть ленинградцев за счет переброски продуктов из армейских складов. 60 тысяч лошадей простояли в конюшнях Ленинградского фронта в течение всей блокады. А нынешние власти отрабатывают полную безнаказанность полиции, полное послушание судов, привлечение регулярной армии и! — казачества для насилия над гражданами «своей страны». Увеличивается ресурс силовиков, а они, в свою очередь, доказывают свою верность и преданность самыми гнусными преступлениями, от воровства до убийств и неправосудных приговоров. По сути — это мародерство, ограбление под прикрытием общей беды, узурпация власти и ресурсов в «форс-мажорной ситуации», возвращение к чрезвычайщине, давно опробованной господствующей кликой в нашей стране как средство от всех невзгод.
133 Выходы из сложнейшей ситуации могут быть обескураживающе простыми. С чего начинать? С начала. С изучения. Аппарат гуманитарных наук должен быть развернут в сторону исследований базовых, подлинных и неустранимых ценностей, о которых забыли школа, ТВ, ВУЗы, массовая культура. Их повсеместных социальных и педагогических инъекций в социум. Они держатся только в очень узком кругу гуманитариев. Только они могут о них говорить внятно, громко и доходчиво. Не церковь. Не политики. Не продажные журналисты, не депутаты и депутатки. Гуманитарная экспертиза должна стать последней инстанцией в утверждении социально-политических, экономических, технических, экологических медицинских и прочих решений.
134 Научное сообщество должно выступить с глобальной инициативой выработки «нового мышления для нового мира», как говаривал М.С. Горбачев. Безопасность нашей популяции теперь не только не связана с господством, но и прямо противоположна ему. Homo humanis — историческая ступень, которая накладывает свои требования к организации обществ. Гуманизм, права человека, экологическая ответственность, отказ от войн — список известен, ничего нового. «Лишь» перевернуть доминанты цивилизационного устройства. Будьте реалистами, требуйте неизбежного!
135

Г.Л. Белкина, М.И. Фролова. Комплексный подход академика И.Т. Фролова к этике и антропологии рисков
136 «Блага, которые мы получаем от генной инженерии — например, “зеленая революция” в сельском хозяйстве — сопряжены со страшными опасностями. Как в атомной энергетике — только еще коварнее. Все так может расползтись, что в один “прекрасный” день, проснувшись, мы вдруг ни одного листочка, ни одного дерева не увидим. Оказывается, что все сожрали какие-то рекомбинантные организмы, которые выскочили из лабораторных пробирок. А потом эти организмы возьмутся за нас. Я не раз призывал ученых: давайте констатировать эти опасности не постфактум. Давайте их упреждать. Иначе будет поздно» [1].
137 Эти поразительные по точности предвидения слова принадлежат академику Ивану Тимофеевичу Фролову. Они были сказаны в 1989 году в ходе беседы И.Т. Фролова с участниками молодежной организации Пагуошского движения ученых. Он убеждал собеседников в том, что общество вправе требовать от ученых такого мудрого подхода в условиях, когда простая небрежность, не говоря уже о злой воле или ученом самомнении, может иметь непоправимые последствия. Мы вспоминаем его слова сейчас, в разгар пандемии коронавируса 2019–2020 года. Предсказания философа сбылись спустя тридцать лет.
138 Сбылись в полном соответствии с его же идеями о глобальных проблемах современности. Эпоха глобализации, о которой И.Т. Фролов писал в теоретическом плане, стала реальностью буквально через год после его смерти в 1999 году. Локальные действия приобретают сегодня глобальную значимость. В этом, возможно, главная тайна современной эпохи. В эпоху, когда человечество охватило своей деятельностью всю планету, действия отдельных людей, влияющие на будущее, волнами расходятся по всей планетарной цивилизации. В особенности это касается ученых. Глобальные проблемы научно-технической революции не существуют где-то помимо конкретных ученых. Практически каждый, кто раздвигает сегодня границы неведомого, стоит перед риском породить проблему, которая может приобрести общечеловеческий характер.
139 Что же касается предостережений И.Т. Фролова относительно биотехнологических опасностей, приходится поражаться ясности его предвидения. Исследования И.Т. Фролова в области глобальных проблем и в области этики биотехнологий развивались синхронно, стимулируя друг друга. Подобный комплексный подход позволил ему сформулировать положение о «глобальном характере возникших здесь опасностей» [5, с. 27]. В своих работах он писал, что проблемы, с которыми столкнулось человечество в результате высвобождения атомной энергии, могут показаться «детскими игрушками» перед угрозами биологической стадии научно-технической революции.
140 Нам кажется полезным вспомнить основные идеи И.Т. Фролова и попытаться вычленить на их основе некоторые методологические рекомендации применительно к современной кризисной ситуации.
141 И.Т. Фролов поставил вопрос об этическом регулировании биотехнологий в 1975 году в статье «Перспективы человека», которая печаталась в двух номерах журнала «Вопросы философии» [3; 4]. Он исходил из того, что в сфере генной инженерии этические регулятивы, критерии допустимости и недопустимости должны определяться в зависимости от понимания исходных философских принципов гуманизма. Познание, которое оборачивается во вред человеку, является социально и гуманистически неприемлемым. Поскольку вмешательство в природу человека сопряжено с угрозой выживанию человеческого рода, оно приобретает статус глобальной проблемы. Необходима «выработка глобальных критериев в отношении экспериментирования на человеке, которые могли бы быть сведены в единые кодексы, имеющие общемировое значение» [3, с. 88]. Кодексы должны быть закреплены «системой международных соглашений, регулирующих биологическое (генетическое, медицинское и пр.) познание человека» [3, с. 87]. За истекшие 45 лет развитие биотехнологий шло семимильными шагами. По ряду оценок под вопросом будущее человека как вида. Но и сегодня мы по-прежнему далеки от единой для всего человечества международной системы правового регулирования биотехнологий.
142 Еще в 1976 году И.Т. Фролов прозорливо замечал, что о возможностях, открываемых генетической инженерией перед человечеством, «сейчас много пишут, не всегда, правда, соблюдая разумную осторожность и научную обоснованность в прогнозах и не придавая особого значения опасностям, которые нас подстерегают на этом пути» [5, с. 27]. Мы хорошо знаем, сколь высока степень необоснованных утопических надежд и неоправданных страхов в перманентных дискуссиях о биотехнологическом будущем человечества. И.Т. Фролов подчеркивал, что в столь серьезных вопросах необходим не сциентистский оптимизм и не алармизм, а разумный реализм, в основе которого должны лежать ответственность и понимание общей судьбы человечества.
143 В 1980-е годы И.Т. Фролов выступил с идеей формирования специальной дисциплины: социологии и этики познания жизни и человека. Она должна была иметь философский статус и вместе с тем носить комплексный характер. Свою идею И.Т. Фролов обосновал в апреле 1982 года на Всесоюзной конференции «Философские и социальные аспекты взаимодействия современной биологии и медицины». Он сказал, что пока человек оказывается «расчлененным объектом» познания, в то время как в изучении жизни и человека необходима «действительная комплексность» [6, с. 36].
144 Комплексный подход, о необходимости которого говорил И.Т. Фролов, не всем был понятен. Междисциплинарный подход — это понятно, системный — тоже. Между тем, суть комплексного подхода обнажается в глобальных проблемах, и важнейшей из них становится проблема человека, пытающегося управлять жизнью, к которой он сам принадлежит. К таким проблемам необходимо подходить в единстве социального, научного и этико-гуманистического аспектов. Если брать один или даже два из этих аспектов, но не все вместе, — выводы будут неточны, а иногда это может иметь решающее значение. В 1998 году на заседании бюро Отделения философии, социологии, психологии и права РАН в ходе обсуждения доклада академика А.С. Спирина «Современная биология и биологическая безопасность» И.Т. Фролов констатировал, что биотехнология становится основной технологией в современном производстве, но наше моральное сознание отстает от обретенного нами могущества. Биотехнологические исследования опутывает паутина секретности, а прогресс науки и прогресс оружия пока идут рука об руку. Практически каждый шаг по пути познания, по пути освоения новых видов реальности сопряжен сегодня с экологическими, демографическими, биомедицинскими рисками и угрозами. И человеку нужно понять, где ему необходимо применить свой разум, чтобы вовремя остановиться. Наступило время, говорил И.Т. Фролов, когда «надо охранять человека».
145 После смерти И.Т. Фролова прошло больше двадцати лет. Проблемы рисков биологической технонауки, о которых тогда говорил ученый, возросли многократно. Наш «круглый стол» проходит в разгар пандемии коронавируса 2019–2020 года. В каком-то смысле налицо конкретное воплощение прогностического высказывания И.Т. Фролова о «рекомбинантных организмах». Пока не установлено, как они «выскочили из лабораторных пробирок». Резонно звучат соображения о том, что в возникновении в геноме коронавируса последовательности вируса иммунодефицита должен был участвовать сотрудник лаборатории. Причем прогресс науки приводит к тому, что подобные действия может осуществить уже не только специалист высшей квалификации. Есть версия о естественном происхождении этого коронавируса. Но и в этом случае ситуация развивается не по типу средневекового чумного бедствия, а по сценарию современной глобальной проблемы. Для философского анализа нет необходимости входить в обстоятельства и подробности возникновения эпидемии. Важна общая оценка ситуации. А она не будет верна без применения комплексного подхода.
146 Возьмем, к примеру, взаимные обвинения американских и китайских микробиологов и представителей властей. Взаимные попытки найти виновных в другой стране, угрозы вменить тому или другому государству денежные иски за заражение людей со всей планеты. Политики продолжают мыслить старыми категориями. Наука сама по себе давно уже глобальна. При этом глобальность науки имеет локальный центр в США, где финансовое и иное обеспечение лабораторий осуществляется на необходимом для прорывного развития уровне. В китайских микробиологических лабораториях, в том числе и в Ухане, работали американские консультанты и кураторы. США оказывали этим лабораториям различную поддержку. Наши российские микробиологи высшего класса годами работают в американских лабораториях просто потому, что у нас таких исследовательских возможностей нет. Само существование этих лабораторий немыслимо без государственной поддержки и государственного регулирования. Правительство США то вводит, то отменяет моратории на финансирование микробиологических исследований. Налицо сложный клубок глобального взаимодействия при сохранении национальных и иных локальных интересов. Продуктивным в этих условиях может быть только комплексный подход, опирающийся на принцип приоритета общечеловеческих ценностей.
147 Еще одной проблемой является изготовление в лабораториях вирусов-мутантов и вообще химер, то есть продуктов скрещивания генетического материала человека и животных. К подобным экспериментам нельзя подходить как к чисто научным. Сама работа по получению опасного для человека вируса-мутанта уже вызывает этические сомнения. Раньше вопросы ценностного, этического регулирования научных исследований относили только к сфере применения научных достижений. Сегодня от вопросов научного познания нельзя оторвать вопросы этической ответственности. Они встают перед учеными уже на стадии постановки исследовательской задачи, а тем более при выборе средств ее решения.
148 Член-корреспондент РАН П.М. Чумаков считает, что в Уханьском институте вирусологии на протяжении более десяти лет активно занимались разработкой различных вариантов коронавируса не с целью создания болезнетворных вариантов, а для изучения их патогенности, в частности, в попытке создать вакцину от ВИЧ. Предварительно ослабленный коронавирус использовали в качестве носителя для антител вируса, вызывающего СПИД. [7]. Благая цель — избавить человечество от беды, а заодно и поднять престиж страны. Если так, налицо, по меньшей мере, сциентистское самомнение.
149 В данной конкретной ситуации наглядно выступает комплексная природа глобальных проблем, о которой писал И.Т. Фролов. Спусковой механизм глобальной проблемы — самоуверенность научного разума, не сдерживаемого этическими запретами. Иллюзия подконтрольности оборачивается прогрессирующей неуправляемостью. Научное самомнение — демон, с которым человечество не научилось пока справляться, но осознало его уже давно, со времен «Франкенштейна» Мэри Шелли. Соблазн посмотреть, «что там, в Зазеркалье», велик для «чистого разума». Парадокс сциентизма в том, что иллюзия полного знания и контроля скрывает под собой невежество, а решения принимаются на основе неполной информации. Познание, в которое не встроены социально-этические, гуманистические регулятивы — разрушительно. Этот тезис пронизывает все последние работы И.Т. Фролова.
150 Социальные факторы играют каталитическую роль в возрастании масштабов глобальной проблемы. Сами социальные факторы неоднородны. Совместная работа китайских и американских специалистов над коронавирусами — составная часть международного разделения труда в мировой экономике. Попытки возложить ответственность за возникшую проблему на другую сторону означают, что в действие вступает такой фактор, как международное экономическое соперничество.
151 Важное значение имеет качество социального субъекта. И.Т. Фролов говорил о «ножницах» между стремительным ростом технологического могущества человека и недостаточной готовностью людей к управлению новейшими технологиями. Техническая неподготовленность стоит здесь на последнем месте. Гораздо важнее степень социально-этической зрелости тех, кому мощная и сложная техника попадает в руки. В результате прогресса технонауки уровень человеческого фактора становится ниже уровня применяемых технологий, что неизбежно приводит к росту аварий и катастроф.
152 Наконец, в дело вступает такой социальный фактор, как технократизм. Технократизм в политике и в сфере принятия решений — это уже социальная болезнь. Всегда найдутся геополитические, экономические, политические, технические соображения, приоритет которых для тех, кто принимает решения, будет несомненен. Значит гуманитарные, экологические и тому подобные запросы могут подождать? И.Т. Фролов последовательно проводил в своих публикациях и выступлениях мысль о том, что игнорирование гуманистических потребностей недопустимо. Нет и не может быть никаких «высших» интересов, ради которых гуманитарная проблематика откладывается «на потом». В этом — важнейший практический вывод нового мышления для капитанов политики и экономики. К сожалению, принцип этот прививается с трудом, встречает либо явное сопротивление, либо лицемерное отношение.
153 Пандемия коронавируса сделала явным наступление новой эпохи — эпохи века биотехнологий. Вопрос в том, останется ли этот век веком человека. Адекватный анализ ситуации и выработка разумных рекомендаций возможны только на основе комплексного подхода, при учете научного, социального и этического аспектов в их взаимосвязях.

References

1. 1. Adon’eva V. My rastem. Plato ne budet. O kakom snyatii ogranichenij mozhet idti rech’? [We’re growing up. Theres no plateau. What kind of removal of restrictions can we talk about?]. Glavnyj infekczionist Orla v interv’yu «ON». URL: https://newsorel.ru/fn_573534.html (date of access: 20.06.2020).

2. Arendt H. Vita activa, ili O deyatel’noj zhizni [Vita activa, or About active life: per. s nem. i angl. V.V. Bibihina; red. D.M. Nosov]. St. Petersburg: Aletejya Publ., 2000.

3. Giddens E. Ustroenie obshchestva: ocherk teorii strukturacii [Organization of society: an outline of the theory of structure]. 2nd ed. Moskow, 2005.

4. Descartes R. Pravila rukovodstva dlya uma [Rules for the Direction of the Mind: transl. from Lat. M. Garntsev]. Deskartes R. Sochineniya: v 2 t. [Collected Works: in 2 vol.]. Moscow: Mysl’ Publ., 1950.

5. Dudnik V. Osobennosti medicziny na Kube [Specificities of Medicine in Cuba]. Emigranto. URL: https://emigranto.ru/strany-ameriki/kuba/meditcina-na-kube.html (date of access: 20.06.2020).

6. Mol A. Mnozhestvennoe telo: ontologiya v medistinskoi praktike [The Body Multiple: Ontology in medical Practice: transl. from Engl. by Cube of Pink]. Moscow: Gile Press Publ., 2017.

7. Morimura S. Kukhnya d’yavola: pravda ob “otryade 731” yaponskoy armii. [Devil’s Kitchen: The Truth About “Detachment 731” of the Japanese Army]. Moscow:Progress Publ., 1983.

8. Novikov S. Glava MID Kuby: Sankczii SShA meshayut borot’sya s pandemiej. [U.S. sanctions are preventing the fight against the pandemic]. Rossijskaya gazeta. 31.03.2020. URL: https://rg.ru/2020/03/31/glava-mid-kuby-sankcii-ssha-meshaiutborotsia-s-pandemiej.html (date of access: 24.06. 2020).

9. Nyurnbergskiy protsess. Sbornik materialov v 8-mi t. [Nuremberg trials. The collection of materials in 8 volumes]. T. 5. Moscow: Yuridicheskaya literatura, Publ.,1991.

10. Pirogov N.I. Nachala obschchei voenno-polevoi khirurgii, vzyatye iz nablyudenii voenno-gospitalnoi praktiki i vos14. Frolov I.T. Perspectivy cheloveka [Prospects of the Human]. Voprosy philosophii. 1975. N 7. P. 83–95.

11. Rogozina I.V. Meditsina katastrof [Disaster Medicine]. Moscow: GEOTARMedia Publ., 2014.

12. Fromm E. Chelovecheskaya situaciya [The Human Situation]. Moskow, Direkt-Media Publ., 2008.

13. Frolov I.T. Na radost ili na gore? [For Joy or for Grief?]. Komsomolskaya Pravda. 1989. July 27.

14. Frolov I.T. Perspectivy cheloveka [Prospects of the Human]. Voprosy philosophii. 1975. N 7. P. 83–95

15. Frolov I.T. Perspectivy cheloveka [Prospects of the Human]. Voprosy philosophii.1975. N 8. P. 127–138.

16. Frolov I.T. Socialno-eticheskie problemy geneticheskoi ingenerii [Social and Ethical Problems of the Genetic Engineering]. Priroda. 1976. N 1. P. 27–31.

17. Frolov I.T. Sociologia i etika posnania zhisni i cheloveka [Sociology and Ethics of Knowledge of Life and the Human]. Priroda. 1982. N 9. P. 29–37.

18. Foucault M. Rozhdenie kliniki [The Birth of the Clinic: transl. from Fr. by A. Tkhostov]. Moscow: Akademicheskiy proyekt Publ., 2010.

19. Foucault M. Rozhdenie biopolitiki. Kurs lekcij, prochitannyh v Kollezh de Frans v 1978–1979 uchebnom godu. per. с fr. [Birth of biopolitics. Course of lectures delivered at the College de France in the 1978–1979 academic year]. Moskow, Nauka Publ., 2010.

20. Agamben G. The Invention of an Epidemic // Foucault М., Agamben G., Nancy J.L, Esposito R. et al. Coronavirus and philosophers. European Journal of Psychoanalysis. [Electronic resource]. URL: file:///C:/Users/mvideo/Desktop/Coronavirus+and+philosophers+_+European+Journal+of+Psychoanalysis.pdf (date of access: 15.05.2020).

21. Cohen S. The logic of the interaction between beneficence and respect for autonomy. Medicine, Health Care and Philosophy. 2019. Т. 22. N 2. P. 297–304. DOI:10.1007/s11019-018-9876-4.

22. Ezekiel J. Emanuel, G. Persad J.D., B. Thome et al. Fair Allocation of Scarce Medical Resources in the Time of Covid-19. New England Journal of Medicine. 23.03.2020. DOI: 10.1056/NEJMsb2005114.

23. Macklin R. Covid-19: A view from New York. Indian journal of medical ethics. 2020. N 2.

24. Malabou С. To Quarantine from Quarantine: Rousseau, Robinson Crusoe, and “I” [Electronic resource]. URL: https://critinq.wordpress.com/2020/03/23/to-quarantinefrom-quarantine-rousseau-robinson-crusoe-and-i/ (date of access: 15.05.2020).

25. Sontag S. Illness as Metaphor. New York: Farrar, Straus and Giroux, 1978.

26. Siracusa Principles on the Limitation and Derogation Provisions in the International Covenant on Civil and Political Rights. New York: American Association for the International Commission of Jurists, Inc., 1987.

27. The German Ethics Council. Solidarity and Responsibility during the Coronavirus Crisis. Press Release 04/2020. URL: https://www.ethikrat.org/en/press-releases/2020/solidarity-and-responsibility-during-the-coronavirus-crisis/ (date of access: 26.04.2020).pominanii o Krymskoi voyne i Kavkazskoi ekspeditsii [The Beginning of General Military Field Surgery]. Part 1. Dresden: E. Blochman and Sohn, 1865.

Comments

No posts found

Write a review
Translate