Везде
Transgenderism: Bioethical Issues
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Transgenderism: Bioethical Issues
Annotation
PII
S023620070024828-7-1
DOI
10.31857/S023620070024828-7
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Olga V. Savvina 
ORCID: 0000-0002-6393-7787
Affiliation: RUDN University
Address: 6 Miklukho-Maklaya Str., Moscow 117198, Russian Federation
Edition
Volume 34 Issue 1
Pages
68-81
Abstract

The article analyses bioethical problems related to the concept of transgenderism and its understanding in the framework of biomedical discourse. The concept of “transgenderism” is linked with medicine, and gender dysphoria (International Classification of Diseases, 11th Edition) in particular. At the same time, the concept of transgenderism interacts with the social context. The article shows that the perception of transgenderism and transgenders by society has an impact both on the medical discourse and the notion of transgenderism in its context, and on the perception of “ordinary” people, or cisgender people, which is due to the gradual normalization of transgenderism. Thus, the concept of transgenderism requires an interdisciplinary approach and ethical, philosophical and bioethical consideration. Since the analyzed concept is directly related to medical problems, this study is based not only on bioethical studies, but also on sources in the field of medicine and sociological studies related to medicine. The article also analyzes the problem of applying the biomedical principles nonmaleficence" and principle of autonomy by Beauchamp and Childress, that have specifics applied to transgender children. This is due to the connection of transgenderism with another problem that lies in the interdisciplinary field —suicide. A number of studies on the quality of life of transgender people, as well as encyclopedic literature, mention suicidal thoughts and suicide attempts of transgenders. The article shows how the reinterpretation of transgenderism and its normalization change the boundaries of medical discourse, deducing transgenderism and suicide from medicine. The author concludes that the normalization of transgenderism and the change of its place in the medical discourse entails not only a transformation of medical discourse, but also affects other concepts like suicide, changes the approach to the treatment of transgender children, making the therapy of such children questionable from bioethical viewpoint.

Keywords
bioethics, transgenderism, transgender, suicide, the principle of autonomy, medical ethics
Received
28.03.2023
Date of publication
30.03.2023
Number of purchasers
18
Views
815
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Трансгендерность, ее понимание в медицине, медицинский и социальный статус трансгендеров, а также отношение к трансгендерам и их интеграция в общественную жизнь становятся все более актуальными в западных странах, прежде всего, в США.
2 Понятие трансгендерности в совокупности с лечением трансгендеров (медицинским вариантом решения проблемы трансгендеров) и отношением к ним, не просто породило довольно много вопросов в биоэтике, социальных и гуманитарных науках, но и затронуло уже существующие биоэтические понятия, заставив взглянуть на них по-новому. Например, принцип информированного согласия и его применение к несовершеннолетним. Большой общественный диссонанс вызвало решение суда Британской Колумбии (Канада), согласно которому девочке 14 лет разрешили начать гормональную терапию в связи с гендерной дисфорией и поддержали ее желание сменить пол, несмотря на протест отца девочки [Leyland, 2019].
3 Наибольшее количество вопросов вызывает также лечение трансгендеров. Лечению подлежит гендерная дисфория, расстройство, от которого страдают трансгендеры, ощущая себя не в том теле. Терапия может включать как консультации психолога, так и гормональную и хирургическую терапии. Последние методы лечения гендерной дисфории чреваты бесплодием и серьезными проблемами со здоровьем. Как правило, переход к гормональной и хирургической терапии занимает много времени. Прежде всего, необходимо исключить наличие других психических заболевания, имеющих схожие симптомы, таких как шизофрения, обсессивно-компульсивное расстройство, синдром Тернера, синдром Клайнфельтера и другие [Кибрик, Якубов, 2018: 36, 37]. Кроме того, подготовительный этап, когда пациент наблюдается у сексолога и психиатра, должен занимать два и более лет, а пациент должен быть совершеннолетним (достижение 20-летнего возраста) [ibid: 38,39].
4 Целью данной статьи является рассмотрение биоэтических проблем, связанных с понятием трансгендерности, выделение их характерных особенностей. Эти биоэтические проблемы, в свою очередь, зависят от медицинского определения трансгендерности и сопутствующих медицинских терминов, таких как гендерная дисфория, поэтому тоже нуждаются в биоэтическом рассмотрении.
5

Проблема определения понятий «трансгендер» и «гендерная дисфория»
6

Согласно пятому изданию Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам США (Diagnostic and Statistical Manual of mental disorders, fifth edition, сокращенно DSM-5), гендерная дисфория - расстройство, связанное с несоответствием переживаемого и выражаемого гендера и распознанного пола или пола при рождении [Diagnostic And Statistical Manual Of Mental Disorders, 2016]. Это определение появляется в 2013 году, в последней, обновленной версии DSM. Ранее это расстройство называлось «gender identity disorder» — расстройство гендерной идентичности. При гендерной дисфории человек также испытывает депрессивные состояния, тревожность, его могут преследовать суицидальные мысли. Такие психические состояния связаны с тем, что человек ощущает себя в теле другого пола.
7 Понятие гендерной дисфории присутствует в новой, одиннадцатой редакции Международной классификации болезней (МКБ-11), которая вступит в силу 1 января 2022 года [International Classification of Diseases 11 Revision, 2021]. Там это заболевание относится к гендерной несогласованности (gender incongruence), которая, в свою очередь, относится к сексуальным расстройствам (HA6Z), а само понятие гендерной дисфории не определено. Предшественник рассматриваемой болезни — расстройство гендерной идентичности, присутствующее в 10-й редакции, относится к психическим заболеваниям. Из всего вышеописанного видно, что понятие гендерной дисфории новое и мало изученное с медицинской точки зрения. Важно отметить, что сегодня существуют разногласия в научном сообществе относительно таких понятий как «трансгендерность», «транссексуализм», «гендерная дисфория» и их медицинского статуса, но поскольку гендерная дисфория входит в список действующей на сегодняшний день МКБ-11, мы будем рассматривать ее как заболевание [Волкова, 2019: 168].
8 Человек, неважно, мужчина или женщина, с гендерной дисфорией, называется трансгендером [U.S. National library of Medicine, 2021]. Эти люди в большей степени страдают от проблем, связанных с психическим здоровьем и подвержены суицидальным мыслям [ibid.]. Как показывают некоторые исследования, качество жизни трансгендерных мужчин и женщин действительно хуже, чем среднестатистические показатели, их психическое здоровье тоже слабее [Valashany, Janghorbani,2018; Davey A, Bouman, Arcelus, Meyer, 2014; Weinforth, Fakin, Giovanoli, Nuñez, 2019; Newfield, Hart, Dibble, Kohler, 2006]. Справедливости ради следует указать, что есть эмпирические исследования с противоположным результатом, согласно которым качество жизни трансгендеров, в том числе и психологическое, не отличается от основного населения [De Cuypere et al, 2006; Wierckx et al., 2006; Weyers et al, 2009; Castellano et al., 2015].
9 Как было показано выше, трансгендеры — это люди, которые больны гендерной дисфорией. Несмотря на эмпирические исследования качества жизни и психологического благополучия трансгендеров, гендерная дисфория все-таки находится в списке заболеваний, согласно МКБ-11 и американской DSM-5. В таком случае, в контексте медицинской терминологии, традиционно оперирующей понятиями нормы и патологии, логично было бы заключить, что люди, у которых данного недуга нет, могут называться здоровыми, или же нормальными. Но для таких людей существует иной термин: «цисгендеры» (cisgender). Такая логика построения терминологии может говорить о том, что ее создатели сознательно пытаются избежать контекста медицинского дискурса, оперирующего понятиями нормы и патологии, чтобы не дискриминировать трансгендеров. Однако проблема в том, что, уходя от медицинского дискурса, мы автоматически признаем трансгендерность вариацией нормы, или, как минимум, размываем эти понятия. Принятие трансгендерности нормой может повлечь определенные последствия, в том числе неопределенности с методами лечения и проблему отказа от лечения.
10

Проблема применения биоэтических принципов «не навреди!» и «принципа автономии пациента»
11 Принцип «не навреди!» один из древнейших принципов медицинской этики, которому больше 2000 лет. Гиппократ считал допустимым дезинформацию пациента относительно лечения болезни или диагноза, если это поможет сохранить жизнь или здоровье пациента [Иванюшкин, 2004]. В современной биоэтике наряду с принципом автономии принцип не причинения вреда также является одним из основных. Он был выдвинут Бичампом и Чилдрессом, весьма влиятельными фигурами в американской биоэтике, как один из основных четырех принципов биоэтики: автономия (пациента), не причинение вреда, благодеяние («делай благо») и справедливость [Gracia, 2014].
12 В работе с совершеннолетними и дееспособными пациентами принцип автономии пациента является приоритетным. Добровольное согласие, предполагающее информирование испытуемого или пациента, было отражено еще в Нюрнбергском кодексе 1947 года, а впоследствии в Хельсинской декларации 1964 года (последняя редакция 2013 года), международном документе Всемирной медицинской декларации [Declaration of Helsinki, 2013]. В России принцип автономии пациента также реализуется в праве посредством добровольного информированного согласия и закреплен в статье 20 Федерального закона №323 от 21.11.2011 (ред. от 2.07.2021). Совершеннолетний пациент вправе отказываться от лечения, соглашаться с предлагаемыми методами лечения и несет ответственность за свой выбор.
13 В случае с несовершеннолетними пациентами дела обстоят несколько иначе. Несовершеннолетние пациенты недееспособны и не обладают правом принимать решения относительно своего здоровья, за исключением некоторых случаев, которые, как правило, оговорены в законодательстве. Вопрос о наступлении дееспособности применительно ко многим медицинским вмешательствам не прояснен. Официально совершеннолетие во многих странах, в том числе и в РФ наступает с 18 лет, однако подростки могут принимать решения, касающиеся их здоровья в нашей стране с 15 лет [Иванюшкин, 2001: 175]. В соответствии с российским законодательством «несовершеннолетние в возрасте старше пятнадцати лет или больные наркоманией несовершеннолетние в возрасте старше шестнадцати лет имеют право на информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство или на отказ от него» (Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.2011).
14 Согласно тому же закону, наше государство охраняет несовершеннолетних от решений опекунов, которые могут быть опасны для их подопечных: «при отказе одного из родителей или иного законного представителя лица, … от медицинского вмешательства, необходимого для спасения его жизни, медицинская организация имеет право обратиться в суд для защиты интересов такого лица. Законный представитель лица, признанного в установленном законом порядке недееспособным, извещает орган опеки и попечительства по месту жительства подопечного об отказе от медицинского вмешательства, необходимого для спасения жизни подопечного, не позднее дня, следующего за днем этого отказа». Это говорит о том, что в работе с несовершеннолетними основным биоэтическим принципом в современной медицинской практике является принцип «не навреди!», а не принцип автономии пациента. Процедурой, спасающей жизни, может быть переливание крови, или перевод пациента на искусственную вентиляцию легких, а также любая другая процедура, от которой зависит физическое выживание несовершеннолетнего.
15 Однако решения законного представителя несовершеннолетнего, которые могут быть опасны для его физического выживания — это не только отказ от жизнеподдерживающей терапии. В ряде исследований указывается, что трансгендеров, в частности, трансгендерных детей, могут посещать суицидальные мысли.
16 Стоит заметить, что суицидальные мысли также могут быть результатом не самой принадлежности к трансгендерам, но и неприятия общества, дискриминации трансгендеров в коллективе [Rabasco, Andover, 2021; Chen et al, 2019; Maksut at al, 2018; Chen et al, 2020]. Стресс и суицидальные мысли трансгендеров могут быть также связаны с физическим и сексуальным насилием (как и у обычных людей), с собственной бисексуальной ориентацией, с непониманием или сомнением в собственной сексуальной ориентации [Maksut et al, 2020]. В Китае суицидальные мысли среди трансгендеров встречаются гораздо чаще, чем среди обычного населения. В исследовании, включавшем 32 китайские провинции и 1309 трансгендерных мужчин и женщин, сообщалось, что 56,4% трансгендеров посещали суицидальные мысли, а 16,1% респондентов даже имели попытки суицида [Chen, 2019]. Не стоит забывать, что в Китае часто превалирует традиционная культура, сильно конфуцианство. Ввиду этих культурных особенностей трансгендерные люди в Китае могут встречаться не только с непониманием со стороны общества, знакомых, родителей и родственников, но и неприкрытой агрессией, вербальной, психологической и физической.
17 Еще в одном исследовании показывается, что молодые люди, идентифицирующие себя как трансгендеры, в большей степени страдают не только суицидальными мыслями, но и депрессией, пищевыми расстройствами по сравнению со своими сверстниками. В том же исследовании говорится, что специальная медицинская терапия в детском и подростковом возрасте помогает трансгендерам справиться с психологическими проблемами и улучшить психологическое здоровье [Connolly, et al, 2016].
18 Это заключение о специальной медицинской терапии трансгендерных детей вносит определенную путаницу в применение принципов медицинской этики к таким детям. Как указывалось выше, отказ от жизнеподдерживающей терапии официальным представителем ребенка может повлечь за собой, во-первых, самостоятельные действия со стороны медицинского персонала без рассмотрения точки зрения официального представителя ребенка, обычно родителя, а во-вторых — лишение родительских прав в ряде случаев. Если у несовершеннолетнего возникают суицидальные мысли, то это опасно для его жизни, и если медицинская терапия (гормональная терапия или хирургическая терапия) могут повлечь за собой улучшение психологического состояния ребенка, снижение депрессии и попыток суицида, то, получается, медицинский персонал, согласно принципам «не навреди!» и «делай благо», волен проводить терапию без согласия официального представителя ребенка. Конечно, рассмотрение проблемы трансгендерных детей не начинается с «тяжелой артиллерии» — гормональной и хирургической терапии. Обычно этому предшествует психологическое консультирование, и другие не медицинские методы. Однако, даже при таком условии, есть вероятность ошибки, особенно если помнить, что мы имеем дело с несовершеннолетним. Дети могут представлять себе по-другому весь процесс смены пола, могут думать, что при помощи медицинских вмешательств они станут полноценным представителем противоположного пола, как будто они такими родились, они могут не понимать всю тяжесть необходимой в данном случае гормональной терапии, которая растягивается на всю жизнь. Кроме того, на них легче оказать влияние, чем на взрослого человека. В выше указанном примере канадской девочки период от обращения ребенка за помощью до решения о гормональной терапии занял менее года. И в данном случае нет уверенности в том, что персонал, работавший с девочкой, действовал а) в интересах ребенка, а не интересах ЛГБТ-сообщества (в чем на суде отец ребенка обвинял персонал школы и врачей [Leyland, 2019]); б) основательно, с соблюдением всех предосторожностей. Кроме того, практика работы с трансгендерными детьми еще очень новая, не рутинная, как в случае работы с аппендицитом или другими давно известными человечеству заболеваниями, что увеличивает вероятность ошибки.
19

Границы медицинского дискурса
20 Как было показано выше, проблема трансгендерности, с одной стороны, постепенно выводится из медицинского дискурса, а с другой — использует медицинские методы лечения, причем такие серьезные как гормональная терапия и хирургия. Само понятие круга проблем, куда входит гендерная дисфория согласно МКБ-11, называется Gender incongruence, что можно перевести как гендерное несоответствие. В данном случае автоматически возникает вопрос: несоответствие чего чему? Несоответствие восприятия своего пола реальности, собственной природе? Тогда нужно «работать с головой», то есть проблема лежит в компетенции психиатров и психотерапевтов. Но, как мы видим, трансгендерность, как явление в последние годы выводится из сферы компетентности психиатрии. Гендерная дисфория — не психическое расстройство, а сексуальное. Получается, имеет место несоответствие своей физической оболочки психической конституции? Решение проблемы гендерной дисфории в данном случае упирается в вопрос о том, что к чему приводить в соответствие, и что брать за образец, за правильное состояние: психическое восприятие человека или его физические данные, то есть тело человека. На сегодняшний день тенденция такова, что приводить в соответствие, то есть «лечить», предполагается именно тело. Таким образом, выведение проблемы из поля психиатрии, с одной стороны, выводит рассматриваемую проблему из медицинского дискурса, делая человека психически (психиатрически) здоровым. Терминология, обозначающая людей с гендерной дисфорией и без нее, подтверждает это: трансгендеры и цисгендеры, а не пациенты с диагнозом и здоровые люди.
21 Поскольку у трансгендеров суицидальные мысли и попытки суицида встречаются чаще обычных людей, то этот факт опять вводит трансгендерность в проблемное поле психиатрии. Начиная с XIX века происходит медикализация суицида, и она продолжается на протяжении всего ХХ столетия [Антипов, 2016]. Суицидальное поведение сегодня является проблемой, рассматриваемой в рамках психиатрии. Конечно, эта проблема часто лежит в междисциплинарном поле, и рассматривается в других научных и гуманитарных областях, таких как социология, криминалистика и философия.
22 В философии идеи о зависимости души и психики от тела, решения о суициде от телесных состояний высказывались еще на заре естественных наук. Д. Юм считал, что человека формирует индивидуальный опыт, что душа смертна, появляется и погибает вместе с телом [Аванесов, 2019: 261]. Соответственно, душа и ее состояние неразрывно связаны с телом, зависят от него. Юм видел в суициде свободу человека, его право на «вольную смерть», и одновременно с этим суицид в контексте деистической философии Юма является осуществлением судьбы, предначертанной Богом [ibid: 264, 268]. Таким образом, философ, во-первых, освобождает человека от ответственности перед обществом и самим собой за собственное самоубийство, а во-вторых, предполагает, что плачевное состояние тела или души может быть основанием для суицида. От этого положения до обусловленности суицида физиологическими состояниями, нарушениями в работе тела — один шаг. Как только мы предполагаем, что души и бога нет (а естественнонаучное знание не может вводить подобные понятия), есть только мозг, и он — причина наших душевных состояний, как мы приходим к выводу, что причиной суицида является определенное состояние мозга или психики, иными словами — болезнь. Эта болезнь, в свою очередь, может быть обусловлена внутренними причинами — психическими расстройствами, а может быть и внешними обстоятельствами, приведшими человека в такое замешательство, что его психическое здоровье пошатнулось. Такой подход в корне отличается от рассмотрения суицида в рамках христианской этики, утверждающей, что суицид — это грех, и человек несет за него ответственность [Лященко, 2013]. Ввиду этого, уже не первый век попытки суицида всегда поднимают вопрос о психическом здоровье индивида.
23 Причиной суицида могут быть и обстоятельства, приведшие человека в такое психическое состояние, что он решает свести счеты с жизнью. Не зря в криминологии и уголовном праве есть понятие «доведение до самоубийства», причем как по умыслу, так и без умысла [ibid.]. Поиск внешних причин попытки суицида обычно выводит эту попытку из сферы психиатрии, или, как минимум, делает проблему междисциплинарной. Если на человека оказывается давление, то причина его психического состояния, обусловившего попытку, лежит не в его патологии, а вовне. Возвращаясь к проблеме трансгендерности, стоит отметить часто упоминающееся негативное отношение членов семьи или общества к выбору трансгендеров, их стилю жизни. Общественное порицание или порицание со стороны близких людей действительно может оказать негативное влияние на психическое состояние трансгендеров, повлечь за собой суицидальные мысли. В рамках рассмотрения вопроса о причине суицидальных мыслей трансгендеров мы рискуем возложить вину исключительно на общество и окружение, и в то же время это будет выводом проблемы из проблемного поля психиатрии, или, как минимум явным смещением проблемы из сферы психиатрии в сферу криминологии и социологии.
24 Подводя итог, следует сказать, что на сегодня существует довольно явная тенденция выведения проблемы трансгендерности и заболевания, называемого согласно новому МКБ-11 гендерная дисфория из проблемного поля психиатрии. Это свидетельствует о нормализации трансгендерности и выведении данной проблемы из медицинской проблематики в целом. Причины этих процессов — отдельный вопрос, требующий дополнительного рассмотрения. В рамках данного исследования стоит сказать, что эти тенденции вызывают определенные сомнения в научной обоснованности тенденций нормализации трансгендерности, ее выведении из медицинской проблематики, которая, однако, не может быть полностью проведена. Кроме того, нормализация трансгендерности может повлечь выведение проблемы суицидальных мыслей трансгендеров из проблемного поля психиатрии, то есть из медицинской проблематики, если смотреть шире. Это происходит на фоне медикализации суицида в целом, что говорит о противоречии в рассмотрении проблемы суицида. Несмотря на междисциплинарный характер проблемы суицида, мы не можем полностью игнорировать причины суицидальных мыслей, лежащих в области психиатрии и искать виновника этих мыслей вовне.
25 Сомнения вызывает также применение принципов медицинской этики применительно к трансгендерным детям. Начало гормональной и / или хирургической терапии приводит к необратимым последствиям для здоровья детей. Насколько ребенок компетентен принимать такие решения, и является ли начало терапии наименьшим из зол — очень серьезный вопрос. На наш взгляд, подобную терапию не следует допускать в несовершеннолетнем возрасте, поскольку последствия ошибки могут быть катастрофическими для несовершеннолетнего пациента, а оправдания превенции суицида подобными мерами не вполне обоснованы. В данном случае нельзя рассматривать проблему суицида вне проблемного поля психиатрии и психологии. Результатом противоречивости теории проблемы трансгендерности могут стать серьезные последствия для несовершеннолетних пациентов на практике, которые нельзя допускать.

References

1. Avanesov S.S. Suitsid i radikal'noe samoopredelenie sub"ekta u Devida Yuma [Suicide and radical self-determination of the subject in David Hume’s philosophy]. Eticheskaya mysl'. 2019. N 12. P. 259–273.

2. Antipov A.V. Pozitivnoe znanie o samoubiistve v XIX veke: filosofskii aspekt [Positive Knowledge about Suicide in the 19th Century: a Philosophical Aspect]. Suitsidologiya. 2016. N 4 (25) [Electronic resourse]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pozitivnoe-znanie-o-samoubiystve-v-xix-veke-filosofskiy-aspekt (date of access: 26.07.2021).

3. Volkova N.I., Davidenko I.Y., Degtyareva Y.S. Sovremennye podkhody k vedeniyu gendernoi disforii: vzglyad endokrinologa [Modern Approaches to the Management of Gender Dysphoria: Endocrinologist’s View] Al'manakh klinicheskoi meditsiny. 2019. N 47(2). P. 166–174.

4. Dysphoria. Big Medical Encyclopedia [Electronic resourse]. URL: https://бмэ.орг/index.php/ДИСФОРИЯ (date of access: 29.07.2021).

5. Ivanyushkin A.Y. Informirovannoe soglasie [Informed consent]. Apresyan, R.G., Guseinov A.A. (red.) Etika: entsiklopedicheskii slovar' [Ethics: encyclopedic dictionary]. Moscow: Gardariki Publ., 2001. P. 175–176.

6. Ivanyushkin A.Y. Ot etiki Gippokrata k bioetike [From Hippocratic’s ethics to bioethics]. Meditsinskoe pravo i etika. 2004. N 1 [Electronic resourse]. URL: https://recipe.ru/nd/medical-activities/statya-ot-etiki-gippokrata-k-bioetike-a-ya-ivanyushkin-meditsinskoe-pravo-i-etika-2004-n-1/ (date of access: 29.07.2021).

7. Kibrik N.D., Yakubov M.I. Klinicheskie osobennosti rasstroistv polovoi identifikatsii i taktika vedeniya patsientov [Clinical Features of Sexual Identification Disorders and Patient Management Tactics]. Andrologiya i genital'naya khirurgiya. 2018. N 3. P.35–41.

8. Lyashchenko M.N. Metafizika samoubiistva v filosofii Srednevekov'ya Renessansa [Metaphysics of Suicide in Medieval and Renaissance Philosophy]. Vestnik OGU. 2013. N 7 (156) [Electronic resourse]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/metafizika-samoubiystva-v-filosofii-srednevekovya-i-renessansa (date of access: 06.08.2021).

9. Nikonorova Y.V. Nekotorye voprosy kvalifikatsii dovedeniya do samoubiistva i skloneniya k soversheniyu samoubiistva ili sodeistviya soversheniyu samoubiistva [Some Questions of Qualification of Driving to Suicide and Inducing to Commit Suicide or Assisting in Committing Suicide]. Vestnik ekonomicheskoi bezopasnosti. 2020. N 3 [Electronic resourse]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nekotorye-voprosy-kvalifikatsii-dovedeniya-do-samoubiystva-i-skloneniya-k-soversheniyu-samoubiystva-ili-sodeystviya-soversheniyu (date of access: 28.07.2021).

10. Federal'nyi zakon "Ob osnovakh okhrany zdorov'ya grazhdan v Rossiiskoi Federatsii" ot 21.11.2011 N 323-FZ (poslednyaya redaktsiya) [Federal Law “About the Basics of Public Health Protection in the Russian Federation" from 21.11.2011 N 323-FZ (last edition)]. Konsul'tantPlyus [Electronic resourse]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_121895/ (date of access: 29.07.2021).

11. Castellano E., Crespi C., Dell'Aquila C., Rosato R., Catalano C., Mineccia V., et al. Quality of Life and Hormones after Sex Reassignment Surgery. Journal of endocrinological investigation. 2015. Vol. 38(12). P. 1373–81.

12. Chen R., Zhu X., Wright L., Drescher J., Gao Y., Wu L., Ying X., Qi J., Chen C., Xi Y., Ji L., Zhao H., Ou J., Broome M.R. Suicidal Ideation and Attempted Suicide amongst Chinese Transgender Persons: National Population Study. Journal of Affective Disorders. 2019. Vol. 245. P. 1126–1134.

13. Chen Y., Chen S., Arayasirikul S., Wilson E., McFarland W., Lu J. & Yan H. A Cross-sectional Study of Mental Health, Suicidal Ideation and Suicide Attempt among Transgender Women in Jiangsu Province, China. Journal of affective disorders. 2020. Vol. 277. P. 869–874.

14. Connolly M. D., Zervos M. J., BaroneC. J., Johnson C. C., Joseph C. L. The Mental Health of Transgender Youth: Advances in Understanding. The Journal of adolescent health: official publication of the Society for Adolescent Medicine. 2016. Vol. 59(5). P. 489–495.

15. Davey A, Bouman W.P., Arcelus J., Meyer C. Social Support and Psychological Well-being in Gender Dysphoria: a Comparison of Patients with Matched Controls. The Journal of Sexual Medicine. 2014. Vol. 11(12). P. 2976–2985.

16. De Cuypere G., Elaut E., Heylens G., Van Maele G., Selvaggi G., TSjoen G., et al. Long-term Follow-up: Psychosocial Outcome of Belgian Transsexuals after Sex Reassignment Surgery. Sexologies. 2006. Vol. 15(2). P.126–133.

17. Declaration of Helsinki, 2013. World Medical Association. URL: https://www.wma.net/policies-post/wma-declaration-of-helsinki-ethical-principles-for-medical-research-involving-human-subjects/ (date of access: 29.07.2021).

18. Gender Dysphoria, 2013. Diagnostic And Statistical Manual Of Mental Disorders, Fifth Edition, American Psychiatric Association. URL: https://dsm.psychiatryonline.org/ (date of access: 29.07.2021).

19. Gender dysphoria, 2020. U.S. National library of Medicine. URL: https://medlineplus.gov/ency/article/001527.htm (date of access: 29.07.2021).

20. Gender Incongruence. International Classification of Diseases 11 Revision, World Health Organization. URL: https://icd.who.int/browse11/l-m/en#/http%3a%2f%2fid.who.int%2ficd%2fentity%2f411470068 (date of access: 29.07.2021).

21. Gracia D. Bioethics: Founders. Ed. By ten Have. Encyclopedia of Bioethics. Dordrecht: Springer Science, Business Media, 2014. P. 19–34.

22. Leyland C. Court Backs Trans Teen who Feared Being 'Stranded' by Father's Bid to Stop Transition. The Guardian. 2019. URL: https://www.theguardian.com/world/2019/sep/06/trans-teenager-case-canada-father-halts-treatment (date of access: 29.07.2021).

23. Maksut J.L., Sanchez T.H., Wiginton J.M., Scheim A.I., Logie C.H., Zlotorzynska M., Lyons C.E., & Baral S.D. Gender Identity and Sexual Behavior Stigmas, Severe Psychological Distress, and Suicidality in an Online Sample of Transgender Women in the United States. Annals of epidemiology. 2020. Vol. 52. P. 15–22.

24. Newfield E., Hart S., Dibble S. Kohler L. Female-to-male Transgender Quality of Life. Qualily of Life Research. 2006. Vol. 15. P. 1447–1457.

25. Rabasco A., Andover M. Suicidal Ideation among Transgender and Gender Diverse Adults: A Longitudinal Study of Risk and Protective Factors. Journal of Affective Disorders. 2021. Vol. 278. P. 136–143.

26. Valashany B.T, Janghorbani M. Quality of Life of Men and Women with Gender Identity Disorder. Health and Quality of Life Outcomes. 2018. Vol. 16(1). P. 167.

27. Weinforth G., Fakin R., Giovanoli P., & Nuñez D. G. Quality of Life Following Male-To-Female Sex Reassignment Surgery. Deutsches Arzteblatt international. 2019. Vol. 116(15). P. 253–260.

28. Weyers S., Elaut E., De Sutter P., Gerris J., T'Sjoen G., Heylens G., et al. Longterm Assessment of the Physical, Mental, and Sexual Health among Transsexual Women. Journal of Sexual Medicine. 2009. Vol. 6(3). P. 752–60.

29. Wierckx K., Van Caenegem E., Elaut E., Dedecker D., Van de Peer F., Toye K., Weyers S., et al. Quality of Life and Sexual Health after Sex Reassignment Surgery in Transsexual Men. Journal of Sexual Medicine. 2011. Vol. 8(12). P. 3379–3388.

Comments

No posts found

Write a review
Translate