Везде
In Search of the “Society Genes”: What Could Be a Link Between Individual Genetics and Social Structure
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
In Search of the “Society Genes”: What Could Be a Link Between Individual Genetics and Social Structure
Annotation
PII
S023620070018007-4-1
DOI
10.31857/S023620070018007-4
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Denis S. Andreyuk 
ORCID: 0000-0002-3349-5391
Occupation: Associate Professor, Faculty of Economics, Lomonosov Moscow State University
Affiliation: Lomonosov Moscow State University
Address: Russian Federation, Moscow
Dmitriy A. Atamanzev
Occupation: Аnalyst
Affiliation: PFL Advisors
Address: 19/37 building 4, Bolshaya Serpuchovskaya 115093, Moscow, Russian Federation
Edition
Volume 32 Issue №6
Pages
42-57
Abstract

Genome editing technologies make it important to look for genetic determinants that can influence the structure of society and basic social relations. This paper proposes to look for such determinants in the evolutionarily ancient mechanisms of group interaction, namely in the genes that determine the balance of cooperation and competition. The opposition of these two forces is thought to be the basis of the evolutionary development of intelligence in higher primates and humans. The article provides examples showing that individual characteristics such as extraversion/introversion as measured by the "Big Five" methodology, aggressiveness, which strongly associates with the risk taking, and the level of intelligence, all of these traits a) greatly influence the organization of social processes and b) are largely genetically determined. As a development of this approach of searching for socially significant genetic determinants, it is proposed to model genetic changes in sociality, aggressiveness and intelligence at the individual level, followed by an analysis of the resulting social changes.

Keywords
social communications, human gene editing, neuroevolutionary analysis, genetics of social behavior, modelling of social processes
Received
27.12.2021
Date of publication
27.12.2021
Number of purchasers
14
Views
1573
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Развитие технологий CRISPR/Cas и других подходов генетического редактирования до такого уровня, когда на повестке дня появились вопросы редактирования человека, ставит нас перед осознанием давней проблемы мультидисциплинарных наук, а именно проблемы разрывов человеческого знания. Сегодняшние знания в области молекулярной генетики и молекулярной биологии поражают воображение. Каждый месяц, день, и даже минуту в мире выходят публикации о том, как организован геном, в каких клетках, какие белки синтезируются, как они модифицируются, как взаимодействуют между собой. Тысячи лабораторий по всему миру выращивают культуры клеток, десятки тысяч больниц накапливают знания о клиническом течении заболеваний и применении тех или иных веществ для лечения этих заболеваний. Это значит, что и на уровне физиологии, в масштабе органов и целых организмов — людей — наши знания тоже весьма обширны. Наконец, огромная часть ученых посвящает свое время исследованию социума: историки и археологи спорят о том, как люди строили общества в прошлом, социологи и политологи постоянно анализируют современные общества, в эту индустрию науки вовлечены сотни тысяч исследователей…
2 Но вот пришли технологии редактирования генома: «Теперь возможно изменение человека, мы можем поменять любую букву в геноме!». Казалось бы, мы можем исправить несовершенства не только в людях, но и в социуме, мы можем создать идеального человека и идеальное общество! Какую букву в геноме надо исправить?
3 И вдруг этот вопрос, как рентгеновский аппарат или детектор лжи, высвечивает всю несостоятельность современных исследований общественных процессов. Если у медицины (тоже не гладко, с трудом и с натяжками, но все-таки) есть ответ на вопрос, что именно надо менять в индивидуальном генетическом коде, чтобы исправить те или иные заболевания или их проявления, то в отношении социума такой вопрос даже не ставится. И проблема не только в этичности или неэтичности исследовательской задачи по «экспериментальному улучшению социума».
4 Проблема в том, что мы в принципе очень плохо понимаем логику причинно-следственных связей в социальных процессах. За пределами достаточно частных прикладных задач в экономике, социологии и политтехнологиях мы не понимаем, как устроено человеческое общество! Во всяком случае, нашего понимания явно недостаточно, чтобы даже гипотетически, в условиях мысленного эксперимента предсказать последствия общественных изменений, которые могут последовать в результате тех или иных точечных изменений в геномах будущих поколений. При этом из соображений здравого смысла кажется очевидным, что если общество — это множество людей, а каждый отдельный человек в значительной степени запрограммирован генетически, то и общество запрограммировано в геномах людей в той же самой «значительной степени».
5 В этой статье мы сделали попытку проанализировать только один феномен из нескольких, которые представляются базовыми, основополагающими с точки зрения организации и функционирования социума. Подход, который мы предлагаем здесь в качестве основы для логических умозаключений — это поиск эволюционно-значимых социальных явлений и последующий их анализ с позиций уже известных фактов о влиянии генетических факторов на поведение индивида и его участие в общественных процессах, относящихся к данному феномену.
6

Баланс сотрудничества и соперничества как драйвер эволюционного развития интеллекта
7 Предположим, что процесс сотрудничества индивидов в группах — это значимый эволюционный феномен. Иными словами, что люди, которые сотрудничают в группах более эффективно, имеют преимущество перед теми людьми, которые сотрудничают не так эффективно. Преимущество реализуется в более успешной репродукции, вследствие чего генетические особенности «эффективно сотрудничающих» получают все большее и большее распространение в популяции людей, в соответствии с правилами дарвиновского эволюционного отбора. Такое предположение делается априори в большинстве современных естественно-научных работ по эволюции человека [3].
8 Социобиологи, изучающие процессы сотрудничества в группах между эволюционно близкими к человеку видами — шимпанзе обыкновенного и шимпанзе бонобо, а также самого человека, описывают следующую схему. Сотрудничество поддерживается древними, эволюционно консервативными нейробиологическими механизмами, такими как эмпатия [2], каскад эмоциональных вознаграждений за установление и усиление социальной связи, а также эмоциональные «наказания» за разрыв связи [11]. Одновременно работает ряд механизмов, препятствующих сотрудничеству и связанных с распределением особей в группе по социальному статусу [23].
9 Существование и поддержание социальной иерархии необходимо для целенаправленной и скоординированной работы группы, особенно наглядно это показано в рамках нейроэволюционной парадигмы [20; 1]. Кроме информационных аспектов, наличие социальной иерархии рассматривают в качестве одного из главных факторов эволюции интеллекта. Считается, что анализ, мысленное моделирование для предсказания социальных взаимодействий и способность управлять такими взаимодействиями ими обеспечивают значительный рост положения особи в социальной иерархии, что автоматически повышает ее привлекательность для спаривания, а значит, репродуктивный потенциал. Это обстоятельство, в свою очередь, создает давление дарвиновского отбора по признаку развитости интеллекта. Именно этому явлению многие эволюционисты-антропологи склонны приписывать роль главного драйвера эволюции приматов в сторону усложнения и усиления когнитивных функций и необходимого для их реализации материального носителя — коры головного мозга [13; 23]. 1
1. Важно оговорить, что вопрос эволюции человека до сих пор вызывает много споров. Предложено несколько альтернативных концепций, тоже весьма перспективных. Например, TenHouten W.D. et al. [30, c.320] предлагает рассматривать предвкушение открытия в качестве главного драйвера человеческого развития в ходе эволюции. Есть и другие, однако в рамках логики данной статьи достаточно простой концепции–мейнстрима.
10 Таким образом, в группе одновременно действуют два противоположно направленных фактора: взаимная приязнь особей, получающих эмоциональное подкрепление за каждый акт социального взаимодействия, и взаимная неприязнь, основанная на соперничестве особей, каждая из которых стремится занять доминирующее, лидирующее положение в социальной иерархии. Кроме этого, на баланс сотрудничества и соперничества внутри группы накладываются эффекты, которые особи испытывают из-за взаимодействия между группами — тоже соперничества и сотрудничества, но не через индивидуально-персональное распознавание особями друг друга, а через распознавание атрибутов принадлежности к той или иной группе.
11 Если следовать описанной выше эволюционной логике для анализа социальных отношений, становится понятно, что есть три большие группы поведенческих признаков, имеющих наибольшее значение для процессов сотрудничества и соперничества у людей: 1. Поведенческие признаки, способствующие установлению контактов и облегчающие взаимопонимание и общение между отдельными людьми. Условно этот пакет признаков можно обозначить словом «коммуникабельность», хотя в общепринятом значении этот термин не исчерпывает весь массив поведенческих черт в данной группе. 2. Поведенческие признаки, способствующие занятию доминирующего положения в социальной иерархии. Это прежде всего уровень агрессивности, целеустремленности и готовности рисковать в условиях неопределенности. 3. Набор признаков, определяющих когнитивные способности индивидов, условно — «интеллект».
12

Экстраверсия/интроверсия из «Большой пятерки» как коррелят черт сотрудничества
13 В попытках систематизировать отличия в характеристиках личности, которые можно наблюдать среди людей, исследователи разработали целый ряд концепций, из которых наиболее математически обоснована теория «Большой пятерки» [18]. Описаны пять шкал, или осей, по которым психологи характеризуют личность в рамках данного подхода: экстраверсия (extraversion — энергичность в общении, коммуникабельность), покладистость (agreeableness — дружелюбие, способность прийти к согласию), добросовестность (conscientiousness — сознательность, ответственность), нейротизм (neuroticism — эмоциональная лабильность, неустойчивость) и открытость опыту (openness to experience — готовность рисковать без опасений за последствия). Шкалы «Большой пятерки» были выделены по принципу максимальной статистической независимости друг от друга. Это «определение» уже наталкивает на мысль о генетической независимости, то есть каждая из «Большой пятерки» черт личности кодируется некими отдельными «генами»2.
2. В кавычках, потому что допущено принципиальное упрощение — под «генами» в этом контексте подразумеваются любые молекулярно-генетические наследуемые механизмы. Для аккуратности напомним, что собственно гены — программы, кодирующие информацию о последовательности аминокислот в белках — составляют у человека всего около 2% от всей длины наследуемой ДНК. Очевидно, что остальные 98% тоже нужны и вносят свой вклад в механизмы наследственности.
14 Однако многочисленные попытки установить связь между чертами личности и конкретными генами давали неоднозначные результаты, а именно такая связь как подтверждалась, так и опровергалась (см. сводный анализ в двух больших работах [31;27]). Ось экстраверсии показала наиболее надежную генетическую обусловленность. Экстраверсия из «Большой пятерки» черт личности нам как раз и интересна, ведь именно эта ось из всех пяти в наибольшей степени может быть увязана с коммуникативными способностями индивида, с его стремлением создавать и поддерживать социальные связи. В целом можно считать доказанным утверждение, что признаки на оси экстраверсия/интроверсия, в значительной степени определяются наследственностью. Очевидно, что личность формируется как наследственностью, так и взаимодействием с окружающей действительностью. Можно предположить, что в будущем удастся измерить точное соотношение по каждой из осей, но на сегодняшнем этапе развития измерительных инструментов пока можно только констатировать, что эти два фактора дают наибольший вклад. Итак, что мы знаем про экстраверсию-интроверсию:
15
  • Фактор генетики: исследования близнецов показывают, что генетика вносит от 40% до 60% разницы между экстраверсией и интроверсией [29, c. 1031]. Другие работы доказали, что 40% различий в степени общительности и импульсивности, которые ассоциируются с экстраверсией, объясняются генетическими факторами [10, c.102]. В более современных работах было показано, что экстраверсия может коррелировать с физической привлекательностью и физической силой, которые, в свою очередь, сильно зависят от наследственности [22, c. 409–421].
16
  • Фактор окружающей среды: исследования братьев и сестер, опубликованные в 2011 году, показали, что индивидуальный опыт человека имеет большее влияние на экстраверсию, чем опыт, приобретаемый в семье [26, c. 563–582].
17 Самый понятный пример возможного влияния индивидуальной склонности коммуницировать на структуру общества — баланс различных профессий. Известно, что индивиды с высоким уровнем экстраверсии могут больше преуспеть в таких сферах работы, где нужно часто взаимодействовать с другими. Например, им может быть проще достигать успеха в политической деятельности, в продажах, в журналистике. Так как интроверты склонны к меньшему взаимодействию с другими людьми, им лучше подходит работа в сферах, где человек чаще находится наедине с самим собой. Например, IT-специальности, инженерия и аналитика будут ближе интровертам, чем экстравертам.
18 Таким образом, если даже рассматривать только один аспект социальности, склонности к общению, а именно баланс экстраверсии–интроверсии по методологии измерения черт «Большой пятерки», то существует генетически обусловленная степень психологического соответствия человека той или иной профессии. Если принять, что каждый человек стремится к повышению субъективной удовлетворенности, получится, что в обществе, где большинство членов может выбирать сферу и место занятости, спектр профессий будет существенно зависеть от распределения генетических детерминант (условно — вариантов определенных генов), которые отвечают за такую психологическую характеристику, как склонность к общению, установлению и поддержанию контактов.
19

Стремление доминировать и готовность рисковать как корреляты черт соперничества

20 К поведенческим характеристикам, способствующим или даже подталкивающим человека к тому, чтобы карабкаться к вершине социальной пирамиды, можно отнести множество характеристик. Это уровень агрессивности, стремление доминировать, готовность рисковать в условиях неопределенности, все эти свойства личности связаны между собой [24; 7; 8; 32]. Давно известно, что конкурентное поведение и связанный с ним стресс, в значительной мере различаются между полами. Относительно недавно было показано, что в главном центре связи между мозгом и гормонами — гипоталамусе, существует механизм, который действует строго противоположно у мужчин и у женщин [32]. А именно, одни и те же клетки гипоталамуса на одни и те же гормональные сигналы реагируют «наоборот». У мужчин нейромедиатор аргинин–вазопрессин усиливает склонность к доминированию, агрессивность и склонность к риску, а нейромедиатор серотонин — подавляет. У женщин, напротив, серотонин усиливает агрессивность, а аргинин–вазопрессин подавляет. Разумеется, в мозгу есть множество других гормонов-нейромедиаторов, которые могут «скрадывать», в смысле маскировать, или модифицировать этот эффект, но уже очевидно, что такой ключевой для социальной структуры общества параметр, как стремление к доминированию детерминирован на стыке нейрональной и гормональной регуляции.
21 Неудивительно в этой связи, что исследования экономического поведения в части агрессивности, риска и доминирования, зачастую обнаруживают различия между мужчинами и женщинами. Они по-разному обращаются с рискованными финансовыми активами [12, c. 191–202; 14, c. 66–81], по-разному выстраивают личную карьерную траекторию [28, c.15268–15273].
22 Интересно, что все мы, независимо от пола, склонны неверно оценивать вероятности, связанные с риском, а именно переоценивать угрозу и недооценивать возможную выгоду. Канеман и Тверски, указавшие в 1979 году на эти фундаментальные нестыковки [19, c. 263–292], позже за свои исследования получили Нобелевскую премию. А чуть раньше К. Лоренц получил Нобелевскую премию за исследование феномена агрессии. В своей книге Лоренц [21] указывал, что агрессия имеет принципиально важное значение для животных, имеющих иерархически-структурированные группы, в которых каждая особь индивидуально распознает каждую и помнит историю ее социального статуса. Именно так живут люди. И, как и предсказывал К. Лоренц, агрессия оказалось тесно связана с любовью и другими сильными эмоциями на уровне нейрофизиологических механизмов [6, c. 356].
23 Если представить себе изменения распределения частот неких генов, отвечающих за уровень агрессивности в индивидах, либо изменения гендерных особенностей в агрессивности и принятию/избеганию риска, то описанная выше логика будет требовать изменений и в социальной структуре социальных групп и общества в целом. Интересно, что такие различия в организации общественных отношений обнаружили и сейчас подробно изучают у двух видов шимпанзе — обыкновенного и бонобо [23, c.6348–6354]. У них найдены различия в уровне внутривидовой агрессивности, и социальная организация у них тоже заметно различается.
24

Интеллект: «результирующий параметр» сам имеет генетические детерминанты
25 В исследованиях интеллектуальных способностей можно условно выделить два этапа, точнее, две вехи, обозначающие начало этапов: 1) когда начали массово использовать тест IQ и его модификации для количественных сравнений когнитивных способностей (со всеми оговорками, которые нам сегодня известны); 2) когда стали проводить генетические исследования на больших выборках. На первом этапе было сделано множество любопытных наблюдений. В частности, в отношении индивидуального уровня IQ и уровня материального достатка, которым измеряли карьерный успех и который до сих пор многие рассматривают как один из наиболее заметных факторов, определяющих неравенство в обществе. Была найдена положительная корреляция между коэффициентом IQ и уровнем доходов населения США [17; 25], такой же эффект был обнаружен позднее, в более сложных экспериментах, где данные об IQ индивидов собирали в детском возрасте, а данные о доходах уже в возрасте 40 лет [16, c. 191].
26 Второй этап сегодня в самом начале своего развития, но мы уже знаем результаты нескольких исследований на выборках в десятки и сотни тысяч человек. Их достаточно, чтобы утверждать, что у интеллекта есть значительная часть генетической предрасположенности. В отличие от многих других признаков, генетических детерминант интеллекта множество. Это не один ген, и даже не десятки, а многие сотни генов, каждый из которых вносит свой небольшой вклад. В итоге у каждого человека складывается «мозаика» генетических особенностей, которые обуславливают его индивидуальную способность к обучению и обработке информации.
27 Так, в работе Хила с коллегами [15, c. 169–181] идентифицировано более 500 генов, которые показали достоверную ассоциацию с интеллектом на выборке из почти 250 тыс. человек. С тех пор стремительно растет число публикаций по конкретным генам, которые вовлечены в нормальное функционирование интеллекта и отвечают за «поломки» при психических заболеваниях, затрагивающих когнитивную сферу. Тем не менее, данные пока очень противоречивы — есть множество работ как подтверждающих, так и опровергающих участие того или иного гена, что показывает, что картина существенно более сложна, чем просто наличие некоего «гена ума». И конечно, интеллект — это та сфера, которая исключительно сильно зависит от взаимодействия человека с внешней средой. Фактически гены определяют только фундамент, материальную основу для обучения, а само обучение оркеструет жизнь. Поэтому неудивительно, что сегодня даже психические заболевания, в том числе серьезные расстройства социального поведения, которые, казалось бы, должны иметь репрезентацию в физиологических процессах, все чаще удается лечить в виртуальной реальности [9].
28 Два тезиса можно заявлять с уверенностью: 1) индивидуальный интеллект тесно связан с социальностью и сам влияет на структуру общества; 2) интеллектуальные способности в значительной степени предопределяются генетическими детерминантами.
29

Перспективы моделирования генетической и негенетической природы общественных процессов
30 Приведенные в данной работе примеры призваны обосновать простую логическую схему. Социальное поведение человека, по крайней мере, на уровне предрасположенностей, определяется наследственным материалом. А это означает, что и структура общества, включая все многообразие общественных институтов, зависит от общего генотипа человеческой популяции. Соотношение относительных вкладов генетики, культуры, традиций, политических процессов или, в контексте данной статьи, соотношение вкладов генетики и не-генетики — еще предстоит изучать.
31 В исследованиях человека на самом деле огромную роль играют факторы этики. Не только эксперименты нельзя делать, но даже думать о том, как изменить людей, чтобы изменить общество, надо очень и очень осторожно. В этой связи представляется целесообразным использовать компьютерное моделирование для изучения роли наследственных факторов, с одной стороны и институциональных общественных факторов, с другой. С учетом приведенных примеров, можно представить социум как суперпозицию индивидуальных программ. Генетические программы определяют положение каждого человека в условных координатах социальность: агрессивность (склонность к риску): интеллект и задают поле его предрасположенностей к определенным шаблонам социального поведения. А программы, приобретенные в процессе воспитания и индивидуального опыта взаимодействия с социумом, можно разложить на три большие составляющие: 1) программы, заложенные на очень ранних этапах развития человека, которые связаны с логикой и рамками восприятия внешнего мира и обработки информации. Условно их можно обозначить как «языковые», поскольку именно язык закладывает и обуславливает большую их часть3. Кроме этого, языковые программы обеспечивают взаимопонимание между членами социума — критический параметр для функционирования и взаимодействия групп; 2) традиции, формальные и неформальные правила человеческого общежития, которые наиболее полно отражены в произведениях культуры, особенно в литературе и кинематографе, условно — «культурный код»; 3) профессия и программы поведения, обусловленные профессиональным опытом. Более подробно описание предлагаемых параметров для моделирования см. [5].
3. Например, А.В. Смирнов в своей фундаментальной работе «Всечеловеческое vs. общечеловеческое» [4] очень убедительно показывает, что базовая функция логического связывания различается в культурах с разными языковыми корнями — греческими и арабскими. Можно себе представить, что это пока «верхушка айсберга», и язык (включая все эволюционные предпосылки к формированию данного языка) в гораздо большей степени определяет направление и ход мысли индивидуального носителя, чем это принято признавать.
32 Важным следствием такого подхода будет возможность исследовать приобретенные программы поведения с помощью той же методологии, которая используется в экспериментальной генетике. Другими словами, рассмотрение общественных процессов, как результат действия неких индивидуальных программ — унаследованных биологически или социально — может сделать общественные науки в гораздо большей степени экспериментальными и точными, чем они есть сейчас. А это откроет дорогу к реальной инженерии общественных процессов — на уровне конструирования человеческих цивилизаций с возможностью моделирования, описания и управления общественными процессами в них на всех этапах общественного развития.
33 Здесь необходимо сделать две важные оговорки. Во-первых, о принципиальных ограничениях редукционистского подхода. В рамках социобиологических приближений мы неизбежно вынуждены исключать из рассмотрения влияние тех факторов, которые мы не понимаем, и не можем измерить. А это могут быть, хотя слабые и редкие, но очень важные факторы! Например, в инженерных системах погрешность в полпроцента в среднем считается недопустимо большой. В биологических и медицинских экспериментах все привыкли, что если различия между контрольной и экспериментальной группой меньше 10%, то их очень сложно доказывать статистически. Можно себе представить, что в социальных системах, при изучении влияния поведенческих программ отдельных людей на эффекты уровня всего социума, степень разброса будет еще более существенной. Другими словами, придется «пренебрегать» уже не минорными сопутствующими влияниями, а весьма и весьма значительными.
34 Вторая важная оговорка касается методологических ограничений. При исследовании социума действуют не только упомянутые выше жесточайшие этические границы — и мы согласны, что прямое экспериментирование на людях недопустимо категорически. Но есть еще и фактор времени.
35 Исследование жизненного цикла отдельных особей требует наблюдений на протяжении жизни нескольких поколений. А исследование жизненного цикла человеческих обществ потребовало бы тысячелетий, если бы кто-то планировал такой эксперимент. Именно поэтому моделирование представляется фактически единственным способом представить современное и будущее понимание механизмов организации социума и влияния генетических и поведенческих программ на динамику социальных процессов. Реконструкция отдельных эпизодов социальной динамики в больших группах позволила бы строить подобия реально существующих сегодня социальных проблем и наблюдать различные исходы при движении по тем или иным сценариям.
36 Хочется надеяться, что, если мы будем лучше понимать причинно-следственные механизмы, мы сможем сделать нынешнее общество более комфортным, более справедливым и с большим количеством счастливых людей — даже без вмешательства в генетический аппарат.

References

1. Andreyuk D.S. Metodologicheskie osnovaniya dlya inzhenerii kooperativnogo vzaimodeistviya v nauchnykh proektakh [Methodological grounds for engineering of cooperation interaction in scientific projects]. Naukovedcheskie issledovaniya. Moscow: RAS-INION, 2019. Р. 47–67.

2. Andreyuk D.S., Makhiyanova E.B. Empatiya: nejrofiziologicheskie mekhanizmy i evolyucionnyj smysl [Empathy: neurophysiological mechanisms and the role in evolution]. Chelovek. 2018. N 5. P. 29–39.

3. Markov A. Evolyuciya cheloveka: v 2 kn. M.: Astrel': Corpus Publ., 2011.

4. Smirnov A.V. Vsechelovecheskoe vs obshchechelovecheskoe. M.: OOO «Sadra»: Izdatel'skij Dom «YASK» Publ., 2019.

5. Andreyuk, D.S., Shuranova, A.A. Modelling social bonds dynamics in groups: approach to optimise interdisciplinary science projects and to analyse long-term social evolution // International Journal of Nanotechnology. 2021. Vol. 18, N 9/10. P. 915–925.

6. Carter C. S. The oxytocin–vasopressin pathway in the context of love and fear. Frontiers in endocrinology. 2017. Т. 8. С. 356.

7. Cesarini D. et al. Genetic variation in preferences for giving and risk taking. The Quarterly Journal of Economics. 2009. Т. 124, N 2. С. 809–842.

8. De Boer S. F. et al. The neurobiology of offensive aggression: revealing a modular view. Physiology & behavior. 2015. Т. 146. С. 111–127.

9. Dilgul M. et al. Cognitive behavioural therapy in virtual reality treatments across mental health conditions: a systematic review. Consortium Psychiatricum. 2020. Т. 1, N 1.

10. Eaves L., Eysenck H. The nature of extraversion: a genetical analysis. Journal of personality and social psychology. 1975. Т. 32, N 1. С. 102.

11. Fareri D.S. Neurobehavioral mechanisms supporting trust and reciprocity. Frontiers in human neuroscience. 2019. Т. 13. С. 271.

12. Fisher P.J., Yao R. Gender differences in financial risk tolerance. Journal of Economic Psychology. 2017. Т. 61. С. 191–202.

13. Flinn M.V., Geary D.C., Ward C.V. Ecological dominance, social competition, and coalitionary arms races: Why humans evolved extraordinary intelligence. Evolution and Human Behavior. 2005. Т. 26, N 1. С. 10–46.

14. Halko M. L., Kaustia M., Alanko E. The gender effect in risky asset holdings. Journal of Economic Behavior & Organization. 2012. Т. 83, N 1. С. 66–81.

15. Hill W. D. et al. A combined analysis of genetically correlated traits identifies 187 loci and a role for neurogenesis and myelination in intelligence. Molecular psychiatry. 2019. Т. 24. N 2. С. 169–181.

16. Irwing P., Lynn R. The relation between childhood IQ and income in middle age. Journal of Social Political and Economic Studies. 2006. Т. 31, N 2. С. 191.

17. Jencks C. et al. Inequality: A reassessment of the effect of family and schooling in America. Basic Books. 1972.

18. John O.P., Naumann L.P. Soto C.J. Paradigm shift to the integrative Big Five taxonomy: History, measurement, and conceptual issues. Handbook of personality: Theory and research. 2008. New York: Guilford. С.114–158.

19. Kahneman D., Tversky A. Prospect theory: An analysis of decision under risk. Econometrica.1979. Vol. 47, N 2. C. 263–292.

20. Koechlin E. An evolutionary computational theory of prefrontal executive function in decision-making. Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. 2014, N 369. 20130474 http://doi.org/10.1098/rstb.2013.0474

21. Lorenz K. Das sogenannte Böse. Zur Naturgeschichte der Aggression, Wien: G. Borotha-Schoeler, 1963

22. Lukaszewski A.W., Roney J.R. The origins of extraversion: Joint effects of facultative calibration and genetic polymorphism. Personality and Social Psychology Bulletin. 2011. Т. 37, N 3. С. 409–421.

23. MacLean E. L. Unraveling the evolution of uniquely human cognition. Proceedings of the National Academy of Sciences. 2016. Т. 113, N 23. С. 6348–6354.

24. Miczek K.A. et al. Neurobiology of escalated aggression and violence. Journal of Neuroscience. 2007. Т. 27, N 44. С. 11803–11806.

25. Murray C. Income inequality and IQ. AEI Press, c/o Publisher Resources Inc., 1224 Heil Quaker Boulevard, PO Box 7001, La TN 37086–7001, 1998.

26. Plomin R., Daniels D. Why are children in the same family so different from one another? International journal of epidemiology. 2011. Т. 40, N 3. С. 563–582.

27. Power R.A., Pluess M. Heritability estimates of the Big Five personality traits based on common genetic variants. Translational psychiatry. 2015. Т. 5, N 7. P. e604. DOI:10.1038/tp.2015.96.

28. Sapienza P., Zingales L., Maestripieri D. Gender differences in financial risk aversion and career choices are affected by testosterone. Proceedings of the National Academy of Sciences. 2009. Т. 106, N 36. С. 15268–15273.

29. Tellegen A. et al. Personality similarity in twins reared apart and together. Journal of personality and social psychology. 1988. Т. 54, N 6. С. 1031.

30. TenHouten W.D. et al. Anticipation and Exploration of Nature and the Social World: Natural-History versus Social-Cognition Theories of the Evolution of Human Intelligence. Sociology Mind. 2018. Т. 8, N 4. С. 320.

31. Terracciano A. et al. Genome-wide association scan for five major dimensions of personality. Molecular psychiatry. 2010. Т. 15, N 6. С. 647–656.

32. Terranova J.I. et al. Serotonin and arginine–vasopressin mediate sex differences in the regulation of dominance and aggression by the social brain. Proceedings of the National Academy of Sciences. 2016. Т. 113, N 46. С. 13233–13238.

Comments

No posts found

Write a review
Translate