В 2021 г. на круглом столе в честь 90-летия Н.И. Лапина были подведены итоги<strong> </strong>30-летнего выполнения Программы социокультурных исследований Центра изучения социокультурных изменений Института философии РАН (ЦИСИ)¹.. ЦИСИ инициировал проект, который определил на несколько десятилетий направление исследований в рамках этой Программы и стал источником ценной эмпирической информации о жизни общества в течение десятилетий. Это был всероссийский мониторинг «Ценности и интересы населения России», первый этап которого был проведен в 1990 г., когда Россия была еще в составе Советского Союза. С тех пор состоялось семь волн, каждые 4–5 лет. Инструментарий первой волны разрабатывался с участием ведущих российских специалистов, среди которых Г.М. Денисовский, А.Г. Здравомыслов, П.М. Козырева, В.В. Колбановский, Н.Ф. Наумова, В.А. Ядов. В последующем работа над инструментарием велась Н.И. Лапиным и Л.А. Беляевой². В течение всех лет исследований его содержание претерпевало изменения в связи с актуализацией тех или иных проблем в жизни общества, но сохранялись базовые вопросы, что давало возможность прослеживать динамику процессов. Преследовалась цель – не фиксация сиюминутных проблем, настроения общества и политической конъюнктуры, а выявление устойчивых тенденций трансформации российского общества, их восприятие людьми, а также, по возможности, пути решения основных проблем в интересах населения. Эта цель формулировалась на основе социокультурного подхода, в котором интегрируются три измерения человеческого бытия: человек в его взаимодействии с обществом, характер культуры, тип социальности (Н.И. Лапин). Каждое измерение фундаментально, не сводится к другим и не выводится из них, но при этом все они взаимосвязаны и влияют друг на друга как важнейшие составляющие человеческих сообществ.

Мониторинг «Ценности и интересы населения России» носил комплексный характер. Разработаны несколько методик: для изучения стратификации общества, выделения среднего класса и материальных страт, уровня и качества жизни, социального самочувствия и благополучия, направлений профессиональной мобильности, мобильности в условиях смешанной экономики, структуры ценностей населения, состояния политической системы в контексте прав и свобод человека, измерения человеческого и социального капитала, инновационного поведения населения и др.

На протяжении 30 лет исследования зафиксированы три этапа трансформации России. На <em><strong>первом этапе</strong></em> (1990-е гг.) изменения отличались остроконфликтным характером, дестабилизировалась структура населения, более 50% населения по своему материальному положению оказалось на грани либо за гранью выживания. Начал формироваться средний класс (выделенный по материальному уровню жизни, образованию и самоидентификации), но к началу 2000-х гг. он составлял менее 15% населения с доминированием нижнего, нестабильного по своему положению слоя в его составе. Верхний средний слой образовывался преимущественно в частном секторе экономики и на акционерных предприятиях. В связи с формированием многоукладной экономики изменились профессиональные предпочтения людей, особенно молодежи, которая стремилась работать в частном секторе и в отраслях облуживания. Старшие возрастные группы слабо адаптировалась к рынку труда, оставались невостребованными на предприятиях новых форм собственности. Возраст стал существенным фактором занятости и материальной дифференциации населения.

Исследования показали, что в 1990-е гг. сохранялось базовое ядро ценностей, среди которых доминировали порядок, семья, общение. Но к концу этого периода наблюдалась постепенная либерализация структуры ценностей, стала складываться ценностная поддержка, культурная легитимация процессов трансформации, формирующейся рыночной экономики, деятельности малых и средних предпринимателей. В то же время сохранялись традиционалистские компоненты. Было зафиксировано острое противостояние в сознании населения ценности свободы человека и его безопасности. Оно усугублялось растущей вседозволенностью, ведущей к нарушению законов и общественного порядка. До четверти населения поддерживали ценности вседозволенности, порожденные состоянием хаоса первого десятилетия реформ. При этом более 95% граждан волновали рост преступности, незащищенность от многих угроз, так же как и отсутствие равенства всех перед законом и судом. Эти оценки подкреплялись низким доверием граждан к правоохранительным институтам. По сравнению с 1990 г. уровень доверия граждан к суду, прокуратуре и милиции к началу 2000-х гг. стал в 1,5–2 раза ниже.

Вместе с тем три волны мониторинга на первом этапе показали, что в начале нулевых годов стали расти удовлетворенность части россиян своей жизнью и уверенность в будущем. Люди освобождались от патерналистских ожиданий, становились более самостоятельными в решении своих жизненных проблем, особенно те, кто связывал жизнь с предпринимательством и работой в акционерных и частных компаниях. Складывалось расслоение по материальному достатку, которое далее воспроизводилось и усугублялось.

Следующие три волны мониторинга, проведенные на <em><strong>втором этапе,</strong></em> в нулевые годы, показали стабилизацию новых структур и процессов. Структура занятости в отраслях хозяйства говорила о снижении уровня экономического развития страны, о закреплении за ней статуса индустриального общества со значительными элементами доиндустриальной и небольшим объемом постиндустриальной экономики. Самый большой слой (до 40%) составляли адаптированные к экономическим условиям работники, в основном занятые физическим трудом, обладающие востребованной в тот период квалификацией, но в большинстве небольшими ресурсами для повышения социального положения и участия в модернизации экономики. Около 50% населения имели довольно высокое образование, были профессионалами в своем деле. Они уже могли стать социальной базой экономической модернизации, были приверженцами демократических установок и либеральных ценностей. Эти слои позитивно оценивали свое будущее, у них закреплялись рыночные стереотипы и положительное отношение к преобразованиям в России. К сожалению, многим их надеждам не было суждено сбыться.

В обществе увеличилось число сторонников свободы, достигнув в 2010 г. трети населения; в среднем классе этот показатель был выше. Одновременно запрос к государству на обеспечение личной безопасности выдвигали около 50% населения; примерно таков показатель и в среднем классе. В обществе еще была надежда, что можно совместить свободу и безопасность, если государство будет эффективно исполнять свои функции.

Данные <em><strong>третьего этапа</strong></em> (2010-е гг.) показали (это зафиксировала и 7-я волна мониторинга в 2015 г.), что данная проблема не может быть удовлетворительно решена в существующих условиях. Страна стояла перед дилеммой: стагнация социального порядка или его модернизация? Была выбрана модернизация с усилением государственного регулирования. Наряду с воспроизводством социокультурных контрастов и рисков для населения, осуществлялась постепенная модернизация общества как следствие плюрализма форм собственности и воздействия процессов глобализации. Но темпы модернизации были не столь значимыми, как торможение социально-экономического развития. Опрос 2015 г. показал, что продолжилась стагнация социальных структур и отношений. Сформировалось и устойчиво сохранялось в течение 15 лет деление населения на две примерно равные части: с относительно высоким уровнем доходов и с доходами на уровне выживания. Это стало результатом отсутствия позитивных сдвигов в экономике и низких темпов создания высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест. Состояние социальной стратификации характеризовалось нисходящей социальной мобильностью лиц, имеющих образование не выше среднего специального. Высшее образование остается в обществе главным ресурсом, который обеспечивает довольно высокий социальный статус и доход, но в последние годы все меньше защищает от безработицы и способствует стабильному заработку, вытесняя население в группы фрилансеров и прекариев.

К 2015 г. доля среднего класса уменьшилась по сравнению с 2010 и стала даже ниже, чем в 2006 г., составив 20% от численности населения. При этом средний класс стал более уверенным в себе, чаще выбирая активные стратегии сохранения или улучшения своего материального положения, чем другие слои общества. Его представители меньше рассчитывают на помощь государства и чаще высказываются за самостоятельность, против вмешательства государства в деятельность частного сектора. В их менталитете устойчиво сохраняются и постепенно укрепляются ценности самостоятельности, автономности, свободы. Но заметим, что по многим проблемам развития общества средний класс имеет близкие позиции со всем обществом, в частности, по наличию у него социального капитала, по доверию к другим людям, к государственным институтам, в том числе по низкому доверию к политическим партиям, к полиции и т.д. Центральная проблема внутреннего развития России состоит в отсутствии в течение длительного времени роста среднего класса и ограниченным влиянием на развитие общества. Опрос показал, что незащищенность от бедности остается в обществе на критическом уровне (60%), хотя несколько снижаются оценки незащищенности населения от преступности, произвола чиновников и правоохранительных органов. Впервые в опросе 2015 г. поставлен вопрос о введении дифференциации подоходного налога на физических лиц. Большинство поддержали эту идею, но высказались за умеренную дифференциацию этого налога.

В последней волне мониторинга впервые зафиксировано существенное падение популярности базовых либеральных ценностей (жизнь, независимость, свобода, инициативность). Их поддержка непрерывно повышалась с 1990 г., но в 2015 г. она заметно снизилась. Начался рост сторонников авторитарной вседозволенности, теперь это новый устойчивый тренд, который может существенно повлиять на укрепление традиционных для России авторитарных форм правления, совокупность которых образует российско-азиатский этатизм. Знаковым стал регресс в обеспечении права на равенство граждан перед законом, снизилась самооценка самостоятельности граждан при решении проблем своей жизнедеятельности по сравнению с их зависимостью от общероссийской власти. Таким образом, седьмая волна мониторинга продемонстрировала попятное движение по либеральной траектории, укрепление в сознании людей ценности авторитаризма, который поддерживается, прежде всего, низкоресурсными группами населения.

Параллельно с проведением всероссийского мониторинга в ЦИСИ ИФ РАН вызревала идея дифференцированного изучения российских регионов как составных элементов большого российского общества, существенно отличающихся по экономическим и социокультурным характеристикам. Стало очевидным, что знать Россию – это, прежде всего, знать регионы страны, и Центр с энтузиазмом приступил к разработке методологии исследования регионов с опорой на всероссийскую и региональную статистику и эмпирические исследования.

К 2005 г., моменту реального начала работы над программой «Социокультурные портреты регионов», уже был накоплен существенный теоретический и методологический задел³ для изучения России и ее регионов, опубликованы статьи и монографии о кризисном, переходном состоянии российского общества, которые послужили стартовой площадкой для разработки комплексной Программы изучения регионов. К 2005 г. была создана первая типовая методика «Социокультурный портрет региона России»⁴, в которой обоснованы основные направления сбора информации. Именно в этот период стал складываться межрегиональный научный коллектив.

В 2005 г. в Институте философии РАН проведена первая конференция с обсуждением проекта Типовой программы и инструментария в целом, ставших на целых пять лет руководством к сбору эмпирического материала для анализа социокультурного развития регионов. Специалисты проводили по ней исследования, обсуждали результаты на ежегодных конференциях в 14 региональных центрах. Централизованное методологическое сопровождение исследований осуществлял ЦИСИ Института философии РАН, методические требования к опросу разрабатывали С. Туманов и А. Ионов, а технические проверки и прием массивов данных В. Прохода и И. Зеленев (все – сотрудники МГУ им. М.В. Ломоносова). Накопленный уникальный научный и методический опыт дал возможность исследователям в регионах соотносить местные, региональные данные с материалами всероссийского мониторинга. Кроме того, единый инструментарий позволял сравнивать регионы между собой, проводить перекрестный анализ каждому коллективу самостоятельно. По результатам исследований выпущены более 10 монографий и полторы сотни статей в региональных и центральных журналах.

Весомым результатом пяти лет работы стала коллективная монография⁵, проанализировавшая специфику социокультурного развития нескольких регионов Европейской части России, Урала и Западной Сибири на фоне общероссийского социокультурного пространства. Убедительно показано, что во всех регионах за постсоветский период произошла деиндустриализация экономики, Россия значительно отстала от развитых стран в развитии информационных технологий, сократился объем научных исследований, усилились тенденции автократизма и бюрократизации общественной жизни и связей, глубоко проросли метастазы коррупции. Под ударом оказались качественные параметры жизни значительной части населения, стал реальностью длительный тренд нарастающей депопуляции и высокой смертности населения в трудоспособных возрастах. Среди острых проблем отмечена архаизация социально-профессиональной структуры населения, возврат к моделям самообеспечения взамен разделения труда. Удалось выявить и позитивные тенденции постепенного восстановления в некоторых регионах производственной сферы и начавшегося с 2000-х гг. экономического роста. В результате повысился уровень жизни части населения, произошло становление новых моделей поведения и трудовых мотиваций, имплицитно присущих наиболее образованным и молодым слоям общества. Исследования показали, что формирующийся средний класс с относительно высоким качеством жизни и ориентациями на позитивные практики – потенциальная база для инновационного курса в развитии России. Но оказалось, что его удельный вес в населении регионов существенно различается. В большинстве регионов значительна доля бедного населения, не располагающего ресурсами для изменения своего положения.

К 2010 г. в Программе активно участвовали 25 регионов из всех федеральных округов, кроме Дальневосточного. Некоторые региональные исследования перешли в режим мониторинга. Методический результат пяти лет работы состоял в том, что были созданы стандартизированные базы данных в регионах, позволяющие проводить сравнительные процедуры, которые активно использовали участники проекта при взаимном обмене информацией и сравнении своих регионов с данными всероссийского мониторинга.

Стало очевидным, что регионы существенно различаются между собой по уровню и качеству жизни, наличию бедного населения, миграционным настроениям, социальному самочувствию и т.д. Для объяснения такой разнородности требовалось надежное, непротиворечивое объяснение. И оно было получено на следующем этапе проекта, когда основное внимание было уделено классификации регионов по уровням модернизации с акцентом на социокультурные составляющие. Для исследования регионов российского общества в соотнесении с процессами модернизации 130 стран мира Н.И. Лапиным была адаптирована методика китайского ученого Хe Чуаньци⁶. Участники Программы получили сопоставимые с мировыми данные о состоянии модернизированности всех регионов страны. В решении этой задачи незаменимую роль сыграл ФГБУН ВолНЦ РАН (Вологда), сотрудники которого по методологии ЦИСИ создали информационно-аналитическую компьютерную программу «Модернизация».

Сопоставление данных информационной системы «Модернизация» показало, что в 2010 г. большинство регионов России (65) находилось на стадии первичной (индустриальной) модернизации (причем несколько территорий в самом ее начале), 18 регионов вступили во вторичную модернизацию, в их составе только три региона оказались на активном этапе ее развития. В целом же Россия в 2010 г. относилась к странам перехода к информационной стадии модернизации, занимая 29-е место среди 130 стран мира. По результатам исследования подготовлена коллективная монография⁷. Показано, что наличие развитого человеческого капитала, создание инновационных институтов, общих социокультурных условий не имеют активного влияния на модернизацию в России. Возможно, причина этого – в их имитационной, не органичной для нашего общества природы. С другой стороны, согласно данным исследования, влияние уровня модернизированности региона на его социокультурное развитие небезусловно и непрямолинейно. Существует определенный «временной лаг» между достигнутыми уровнями модернизации и социокультурными характеристиками общества и отдельного региона. В каждом из регионов существует проблема хронотипологии социальных общностей, когда современное развитие происходит на основе и с включением социокультурных условий и институтов предшествующих этапов жизни общности. Это противоречие оказывает воздействие на успехи социокультурной модернизации и на качество жизни населения, уровень его материальной дифференциации, социально-политической толерантности.

В этой работе продемонстрирована невысокая социокультурная эффективность модернизации России вследствие ее несбалансированности. Ее индикаторами были: остающаяся низкой продолжительность жизни (по сравнению с европейскими странами), ухудшение здоровья населения, депопуляция, сокращение трудовых ресурсов при плохом использовании культурного потенциала населения, глубокое материальное расслоение, стагнация численности среднего класса, высокий уровень тревожности в обществе, низкий уровень социальной консолидации и социального доверия, коррупция и криминогенность. Кроме того, стала очевидной необходимость при разработке стратегий модернизации соотносить темпы и формы модернизации с конфессиональным и этнокультурным своеобразием, культурно-историческим опытом региона, использовать креативный потенциал, но при этом не утратить традиций и образцов, составляющих культурное достояние региона и всей страны. Результатом анализа стала констатация догоняющего сценария модернизации, характерного для развивающихся стран. Он предполагает сырьевую ориентированность экономики, наращивание инвестиций при слабости инновационных процессов и сниженной роли науки и собственных технологических нововведений. Выводом стало предостережение о потерях в человеческом и культурном потенциале, в энергии воплощения новых идей и разработок, в целом в жизнеспособности общества.

Итогом исследований модернизационных процессов в регионах стала разработка их Атласа, который представил систему классификации всех регионов и федеральных округов России по уровню модернизации и обоснование новой государственной стратегии, интегрирующей население России в целостную цивилизацию⁸. Кроме того, показано усугубление неравномерности регионального развития: власти больше ресурсов направляют в более развитые территории и сектора, снижая качество жизни и численность населения в отстающих регионах.

Новым результатом стало сравнительное изучение ценностей населения страны и регионов, социального самочувствия и адаптационных стратегий. Исследования Центра и региональных коллективов показали, с одной стороны, высокое единство структуры базовых ценностей населения большинства регионов и в европейской, и в азиатской частях Российской Федерации, а с другой – их значимую этнокультурно-конфессиональную дифференциацию, дополняемую особенностями гражданско-общественной культуры. Эти характеристики населения важны при формировании стратегий развития регионов.

Работы по Программе планируется продолжать при кураторстве Вологодского научного центра РАН и поддержке исследовательского комитета РОС «Социокультурная компаративистика регионов России». Подготовка нового фундаментального исследования уже идет. В 2019–2020 гг. обновлены данные для расчетов индексов модернизации российских регионов в информационной системе «Модернизация». Их анализ показал, что интегрированный индекс модернизации (ИИМ) в разрезе федеральных округов РФ существенно вырос за период измерений. Процесс модернизированности стал более сбалансированным, что прослеживается на показателях федеральных округов (если в 2000 г. шесть из восьми округов имели низкий уровень сбалансированности модернизации, то в 2017 г. уже у пяти – высокий и выше среднего)⁹.

В этот же период исследовательская группа Н.И. Лапина и В.А. Ильина разработала методологию инструментария для обозначения и сопоставления не только абсолютных размеров неравенств доходов, но и неравенства относительной доли доходов разных страт населения в совокупной величине доходов всего населения страны. Новый инструментарий – семейство центильных коэффициентов неравенств доходных весов макрострат населения, – показал, что «экстремальные неравенства продолжают расти в большинстве российских регионов и дифференцированно представлены в их контрастных кластерах»¹⁰. В 2020 г. база данных «Семейство центильных коэффициентов неравенств доходов макрострат населения» получила государственную регистрацию. Инструментарий центильных коэффициентов использован для изучения структуры доходных весов в 2000−2019 гг. трех макрострат населения (малообеспеченные, обеспеченные, богатые) всех федеральных округов и двух городов федерального значения (Москва и Санкт-Петербург).

Проблема неравенства – одна из основных линий планируемой 10-томной библиотеки «Регионы новой России: к повышению благосостояния и консолидации населения». В ее центре такие проблемы, как благосостояние, консолидация населения на всех уровнях (в регионе, между регионами и между федеральными округами). Предполагаемый анализ широкого культурно-исторического, цивилизационного контекста включает задачи изучения состояния социального потенциала населения и разработки способов его капитализации, повышения обеспеченности регионов источниками экономических ресурсов, позволяющими преодолеть дотационность и бюрократическую коррупциогенность, травмогенность общегражданской культуры чиновников и подданных, путем совершенствования инвестиционной, инновационной, налоговой, пенсионной систем и методов управления на региональных и федеральном уровнях.