By this author

Humanities: Yesterday, Today, Tomorrow (Round Table discussion)

Issue 3 from 01.06.2015

Редакция журнала “Человек” и Новосибирский государственный университет экономики и управления провели дистанционный круглый стол “Гуманитарные науки: вчера, сегодня, завтра”. Ученые-гуманитарии, прежде всего философы и культурологи, обсудили место гуманитарных наук в современном обществе, переживаемые ими гносеологические и социальные изменения, тенденции и проблемы, возможное будущее гуманитарного знания и гуманитарных исследований.

1405 1

Affect and Emotion: the Problem of Expanding Reality Through Imaginary

Issue 2 from 30.05.2023

В научной литературе зачастую не обращается должное внимание на различие восприятия вещей и восприятия образов, что ведет к концептуальному неразличению между аффектами и эмоциями. Цель статьи — восполнить данный теоретический пробел и в этой связи обратиться к анализу классической и современной философской литературы. В результате исследования автор вводит следующее различие: если вещи — это то, что всегда есть и занимает место в пространстве, то образы — это непространственные мнимости. При этом образы могут восприниматься и как мнимости, и как вещи, не будучи вещами. В последнем случае они предстают как симулякры или как призраки. Автор приходит к выводу, что аффект характеризует отношение к вещам, а эмоция характеризует отношение к образам. Аффективное отношение возможно как у животных, так и у человека. Эмоциональное отношение возможно только у человека, ибо человек живет во времени, а животное в пространстве. В первом случае можно говорить о том, что животные живут среди вещей, а во втором — что человек живет не в мире, а в картине мира. Одно дело — устойчивое существование вещей, другое — устойчивое существование образов. Если Декарт полагал, что вещи в каждый момент времени могут создаваться Богом, то Спиноза, отклонив идею удвоения мира, выстраивал плоскую онтологию, которая определила впоследствии мысль Делёза и Массуми. Для Канта идея удвоения мира принципиальна, поскольку она обосновывает возможность человека быть основанием реальности новой цепочки причин и следствий.

587 15

Philosophical analysis of Scriabin’s “Mysterium”

Issue number 1 from 10.11.2025

В статье анализируется попытка А.Н. Скрябина построить «Мистерию» уже не как произведение искусства, а как часть реального мирового процесса, завершающего старую культуру и создающего новую культуру с новым человеком. При этом Скрябин обнаруживает разрывы в единстве мира и пытается их устранить. Для этого он использует идеи философии всеединства В. Соловьева и антропософии Е. Блаватской. А.Н. Скрябин ставит перед собой цель восстановления искусства в его изначальной целостности. Изначальная целостность задается мистерией. В статье анализируется проблема соотношения звука и цвета, звука и слова, литературного текста и музыкального и делается вывод о том, что поэзия Скрябина не только соответствует высокому порядку звучания его музыки, но и обладает ценностью сама по себе, превращая Скрябина в поэта. В этой связи в статье отмечается фундаментальный характер различия между речью и языком. При этом язык понимается как нечто производное от речи, как побочный продукт ее существования. В свою очередь, речь невозможна без такой «субъективности», как воображение. Как показывает автор, именно это обстоятельство позволило А.Н. Скрябину понимать музыку не как то, что противостоит поэзии, а, напротив, для него музыка есть не что иное, как изначальное звучание речи человека, обращенной к самому себе. Скрябин, исходя из синестезии звука и цвета, обоняния, осязания и слова, как будто бы указывает на ассоциацию, по законам которой человек создает из материала своих ощущений новые сопоставления. В статье показывается, что это ошибочное мнение. Суть дела состоит не в новых сопоставлениях, а в том, что в философии называют трансцендентальной схемой. Скрябин мог ничего не знать об этой схеме, но как бы интуитивно он отклоняет идею ассоциаций чувств и ощущений и принимает кантовский трансцендентальный схематизм. У Канта даже человеческое «я» является схематизмом рассудка и одновременно, как он говорит, монограммой чистой способности воображения, то есть субъективностью.

42 0