Везде
Этико-пандемический дискурс: в поисках нормативного языка
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Этико-пандемический дискурс: в поисках нормативного языка
Аннотация
Код статьи
S023620070020514-2-1
DOI
10.31857/S023620070020514-2
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Апресян Рубен Грантович 
Должность: главный научный сотрудник
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Российская Федерация, 109240 Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Номер
Том 33 Выпуск №3
Страницы
67-84
Аннотация

Обсуждения кажущейся нескончаемой пандемии коронавируса COVID-19 эмоциональны. Содержащаяся в них «правда сердца» экзистенциально точна и убедительна. Но ее недостаточно для публичного и сориентированного на продуктивное противодействие пандемии разговора. Ситуация пандемии чрезвычайна, она требует экстраординарных мер, но, как показывает опыт, в чрезвычайных условиях действия властей в своей решительности нередко ведут к неоправданному ограничению гражданских свобод и прав, а то и прямому их нарушению. Обсуждению проблем, связанных с пандемией, нужен адекватный нормативный язык. Принимая во внимание опыт борьбы с эпидемиями вирусных заболеваний последних десятилетий и осознавая опасность обретения ими пандемических масштабов, ЮНЕСКО и ВОЗ инициировали разработку нормативно-этических документов, в которых сформулированы принципы, задающие этические приоритеты для политики властей в деле здравоохранения и общественной безопасности. В статье используются основные документы этих организаций, а также другие, имеющие отношение к обсуждаемой проблематике, и приводятся важнейшие этические принципы деятельности, направленной на сбережение здоровья людей. На основе этих документов показывается, как на практике «работает» нормативная этика — какова ее структура и за счет чего обеспечивается императивная действенность базовых моральных ценностей, как они претворяются в операциональные установки политической и профессиональной активности. Значение нормативных документов еще и в том, что, обращенные к лицам, принимающим решения и руководящим деятельностью по их реализации, они предлагают обществу этические критерии для оценки деятельности государственных органов и других агентов противодействия пандемии. Они содержат нормативный язык, используя который представители общества, в том числе работники медиа, могут обращаться к власти, апеллируя к универсальным и апробированным международным экспертным сообществом этическим принципам.

Ключевые слова
COVID-19, нормативная этика, прикладная этика, этические принципы, публичный дискурс
Классификатор
Получено
16.06.2022
Дата публикации
24.06.2022
Всего подписок
13
Всего просмотров
659
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Пандемия коронавируса Covid-19, усилия по противостоянию ей в мире и в нашей стране, переживания людей из-за причиняемых ею страданий, понесенных невосполнимых утрат, изменения в образе жизни, формах социализации и коммуникации, перемены в телесном и душевном опыте индивида — все это предмет нескончаемых обсуждений. У жизни в условиях пандемии очевидна этическая составляющая, которая разнообразно проявляется и в этих обсуждениях.
2 Спектр этико-пандемической проблематики довольно широк. Поскольку речь идет о заболевании и политике противодействия ему, биоэтические проблемы составляют значительную его часть. Любая пандемия требует экстренных, направленных на поддержание системы здравоохранения и компенсации ее недостаточности, социально-политических мер. Их реализация может вызывать хозяйственные, финансовые трудности для населения и бизнеса, которые на уровне сообществ, домохозяйств и индивидов усугубляются еще и сопутствующими социально-бытовыми трудностями. Как бы правительства ни пытались возместить причиняемый этими трудностями ущерб, предпринимаемые меры способны вызывать сильную социальную напряженность. Эти напряжения и возникающее на их волне общественное недовольство — источник социально-этических проблем, связанных с предоставлением необходимой медицинской помощи, соблюдением прав и свобод граждан, поддержанием социальной справедливости и, насколько это возможно, благополучия людей.
3 На каком языке обсуждать эти проблемы, на какие принципы при этом опираться?
4

Этико-пандемический дискурс
5 Говоря об этико-пандемическом дискурсе, я имею в виду обсуждение этических проблем, обусловленных вызовами пандемии, и опытом жизни в условиях пандемии. Слово «этика» я использую здесь в широком смысле, близком к общеупотребительному — для обозначения ценностей и вытекающих из них принципов, которыми люди руководствуются в своих поступках. Обычно в связи с этим говорится о добре и зле, правильном и неправильном. Но эти общие слова произносятся при интуитивной ясности, что имеются в виду ценности и принципы, ориентирующие на благо людей, предписывающие не причинять им вреда, содействовать их благу, заботиться о них, насколько есть для этого возможности и хватает решимости воли. К сфере этического относят и действия, совершаемые на основе этих принципов или оцениваемые с позиций этих принципов (независимо от того, по каким основаниям были приняты решения, приведшие к этим действиям), то есть признаваемые релевантными тем ожиданиям, которые обусловлены этими принципами.
6 Этико-пандемический дискурс разнороден. В нем отчетливо выделяются два плана. На поверхности, на первом плане —нормативно не оформленные рассуждения. На втором — нормативно ориентированные и этой ориентацией организованные.
7 Нормативно не оформленные высказывания различны по своим характеристикам. Анализ материала, почерпнутого из мировой сети, позволяет выделить четыре их разновидности — дескриптивные, ламентационные, апробативные и инвективные. Дескрипция представляет собой констатацию (иногда диагностическую) происходящего и переживаемого. Ламентация — выражение сожаления, горести и негодования, вызванных переживанием неосуществленности ожиданий субъекта ламентации и возникшего в связи с этим разочарования. Апробация — выражение удовлетворения, одобрения, которые обусловлены пониманием соответствия происходящего ожиданиям (тому, как должно быть) или даже превышения ожиданий, превышения стандарта нормального. Инвектива — преломление неудовлетворенности, сожаления и негодования в упрек, направленный на того, кто рассматривается в качестве виновника случившегося ущерба.
8 Эти дискурсы разнообразно пересекаются. Остановлюсь лишь на одном пересечении — ламентации и инвективы. Ламентация в определенном контексте, при условии высказывавшихся прежде или высказываемых другими по аналогичному поводу упреков может быть по сути (хотя и неявно), инвективной. Так же и инвектива, ограниченная лишь упреком, обращением негодования к кому-то, не продолженная в требовании перемен, оборачивается ламентацией, в особенности при нечувствительности (природной или специально выработанной) объекта инвективы к обращенным к нему претензиям или при отсутствии у агента инвективы действенных (легитимных или нелегитимных) средств воздействия на объект инвективы. Можно представить, что агент инвективы в силу каких-то причин не доводит свои упреки до требования перемен, но предполагаемый реципиент инвективы, понимая свою ответственность за сложившееся положение вещей, неблагоприятное для агента инвективы, инициативно транслирует ее для себя в «техническое задание» по исправлению положения. Ситуация инвективы — интенционально интерактивна со стороны агента инвективы и потенциально интерактивна со стороны ее реципиента, так что упрек может быть услышан как требование и воспринят как обязанность. Предполагаю, что предъявление мной инвективной речи в качестве разновидности этического дискурса, не вызывает сомнений, между тем как относительно ламентации сомнения могут быть. Поэтому нужно уточнить, что, указывая на ламентацию и инвективу как проявления этического дискурса, я имею в виду, что и то, и другое выражает осознание несоответствия действительности, в которой находит себя моральный агент, его благим ожиданиям.
9 Дескриптивные, ламентационные, апробативные и инвективные речи я квалифицирую как нормативно не оформленные или нормативно не контекстуализированные, поскольку в них критерием суждения оказываются впечатления, чувства и ожидания субъекта. Тем не менее, их отнесение к этическим речам оправданно на том основании, что они опосредованы ценностными представлениями индивида и в них отражается осознание субъектом наличного опыта (внешнего и внутреннего) в соотнесении с благом и вредом.
10 В связи с этим следует иметь в виду две проекции в моральном мышлении — проекцию первого лица и проекцию третьего лица. Со стороны первого лица [Williams, 2006: 10–11, 21, 67; Wilson, 2016: 53–74] само по себе сознание в терминах блага и вреда может быть или не быть этически релевантным. Но со стороны третьего лица (то есть стороннего наблюдателя или сообщества) [Cory, 2017: 279–283], любые сигналы о возможном причинении вреда, или ущемленности блага по умолчанию должны восприниматься как этически релевантные. Эти сигналы могут выражать всего лишь эгоцентричные суждения — капричиозные, прагматические, эвдемонистические, пруденциальные и изначальное восприятие этих сигналов как этически значимых не исключает возможности их ценностно-императивной переквалификации по мере более близкого знакомства с ситуацией и понимания реального характера потерь и упущений, которые пришлось претерпеть тем, от кого они исходили. Но такого рода сигналы — непременно повод для внимания и контроля, которые призваны установить, являются ли высказываемые суждения и репрезентированные в них впечатления субъекта оправданными в соотнесении с наличными этическими представлениями, и если являются, то какие действия — компенсаторные, солидарные или кооперативные — возможно, необходимы для содействия благу тех, кто в этом нуждается.
11 Не следует воспринимать слова о наличных этических представлениях, как ломающие рассуждение о морали. Если придерживаться понимания, что моральное решение всегда автономное, неподражательное, идущее из глубины сердца и т.д., то наличные этические представления вроде бы не должны быть для морального теоретика (если это не историк нравов и не моральный социолог) действительно значимыми. Такой взгляд на моральное решение разделяют моральные философы, ориентирующиеся на абстрактное философское понятие морали и переносящие на моральный опыт определения из «чистого» понятия морали, по сути задаваемого феноменологией морального самосознания. Между тем указание на наличие этических представлений предполагает их актуальность для данного сообщества, их практическую роль в идеально-ценностном и нормативно-регулятивном опосредствовании отношений между людьми, а также в процессах социальной динамики сообщества.
12 Нормативно неоформленный дискурс этико-пандемической проблематики лежит на поверхности, им насыщены социальные сети и многие регулярные медиа, он в первую очередь бросается в глаза. Но, принимая во внимание его роль в обществе, трудно назвать его преобладающим. Наряду с ним, на втором плане различим, условно говоря, нормативно-ориентированный, нормативно-рефлексивный дискурс. Располагаясь на периферии публичного внимания, этот дискурс не всегда отчетливо слышим, но потенциал его действенности несравнимо велик. Как правило он опосредован нормативно-этическими разработками или прямо задан ими. В случае, когда эти разработки институционально и легитимно санкционированы, особенно если это сделано международными организациями или поддерживается ими, тем более в виде документов, подписанных государствами — членами этих организаций, мы имеем дело с институционализированным дискурсом.
13 Опыт разработки соответствующих нормативных документов и их использования заслуживает внимания и освоения в наших этико-пандемических обсуждениях.
14

Нормативный опыт
15 Говоря о нормативных разработках, я имею в виду документы международных организаций, главным образом ВОЗ и ЮНЕСКО, а также сопряженные с ними национальные этико-нормативные документы1. Эти документы направлены на актуализацию этических оснований решений, которые принимаются при выработке политики в области здравоохранения и, шире, политики, связанной с задачами противостояния социально опасным заболеваниям, в особенности принимающим эпидемический и пандемический характер. Закрепленный в международных и национальных нормативных документах, этот дискурс довольно четко конституирован в своих основаниях. Хотя в российском публичном пространстве он, как было сказано, в значительной степени маргинален, его практический потенциал, в случае его актуализации, может оказаться достаточно значимым.
1. Упоминая национальные документы, я обращаю внимание на сам факт разработки подобных документов в ряде экономически развитых демократических странах. По своему этическому составу они однородны с документами ВОЗ и ЮНЕСКО. Они представляют несомненный интерес как примеры нормативно-этических разработок. Однако далее в статье я разбираю только нормативно-этические документы, принятые ВОЗ и ЮНЕСКО, поскольку под большинством из этих документов стоит подпись России как государства-члена этих международных организаций.
16 Перед нами прежде всего биоэтические нормативные документы, среди которых ключевым является Всеобщая Декларация о биоэтике и правах человека (ЮНЕСКО) [Всеобщая Декларация, 1995], основные принципы и общий дух которой получили развитие в ряде документов (международных и национальных), посвященных этическим проблемам противостояния эпидемическим заболеваниям. В ХХI веке в связи с эпидемическими вспышками вирусных заболеваний, грозивших перерасти в пандемии, были приняты документы, посвященные этическим аспектам противостояния массовым заболеваниям [Ethical considerations, 2007; Guidance on ethics, 2010; Guidance for managing, 2016]. С развитием пандемии коронавируса Covid-19 ВОЗ в феврале 2020 года образовала Рабочую группу по этике и Covid-19 для выработки рекомендаций по возникающим в связи с пандемией ключевым этическим вопросам [Working Group, 2020]. С соответствующим заявлением выступила ЮНЕСКО [Заявление, 2020].
17 В целом этико-пандемическая проблематика достаточно хорошо проработана на нормативном уровне. Речь идет об этических принципах здравоохранительных, профилактических и социально-организационных действий в условиях пандемии. Имеется в виду, что даже в условиях пандемии государство и общество, прилагая всевозможные усилия по противостоянию болезни, должны руководствоваться также и этическими принципами, а не только мотивами эффективности здравоохранения и ресурсосбережения (хотя, понятно, что в чрезвычайных ситуациях задача ресурсосбережения всегда стоит очень остро)2.
2. Противостояние пандемии — здравоохранительная задача, решение которой требует гораздо бόльших материальных и людских ресурсов, чем предполагается бюджетами здравоохранения даже экономически самых развитых стран, не говоря о других. Чем дольше длится чрезвычайная ситуация и чем больше истощаются ресурсы, тем острее становятся вопросы их выделения и их адресного направления. При недостатке ресурсов неизбежно введение дополнительных критериев для установления приоритетов в их распределении — темпоральных, медицинских, возрастных, социально-экономических, социально-политических, по достоинству и заслуге и т.п.; соответственно понадобятся дополнительные процедуры в процессе принятия решений по этим вопросам [Kinlaw, 2009: 185]. Распределение ресурсов — вопрос справедливости, так или иначе трактуемой, и, стало быть, это этически значимый вопрос.
18 В контексте пандемии интерес представляют и нормативно-этические разработки в других областях социальной практики, такие как Декларация этических принципов в связи с изменением климата [Декларация, 2018] или теория справедливой войны3. К этому следует добавить и специальные правозащитные документы, регламентирующие пределы исключений из режима соблюдения гражданских прав и свобод [Сиракузские принципы, 1985; COVID-19, 2020].
3. Концепция справедливой войны наиболее разработана в нормативном плане. Но она никак не кодифицирована — в том смысле, что она не получила выражения в форме отдельного нормативного документа. Лишь частично ее принципы отражены в Уставе ООН, а именно в гл. VII: Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии [Организация, 1981].
19 Нормативные концепции противостояния эпидемическим болезням, справедливой войны, этики климата имеют отличительные особенности: а) они предлагают принципы деятельности в условиях неизбывности зла, б) они направлены на минимизацию зла, в) признавая, что в чрезвычайных ситуациях неизбежны ограничения прав и свобод граждан и уже тем самым причинение индивидам вреда, они определяют этические рамки таких ограничений (заданные концепцией прав человека). Нормативная этика говорит о моральных ценностях и соответствующих им требованиях на абстрактном уровне. В прикладной этике о благе и вреде, как и других этических представлениях, говорится в приложении к практической деятельности: целям и основаниям их выбора, средствам, избираемым для их достижения, и основаниям, по которым они избираются, значению получаемых (чаще, получающихся) результатов, с учетом сопутствующих, или вторичных эффектов, в соотнесении с разными лицами, имеющими отношение к этой деятельности. Еще одна особенность данных нормативно-этических концепций состоит в том, что они обращены к лицам, принимающим решения на разных уровнях: политическом, тактическом, операциональном. Это нисколько не снижает их универсального значения: то, что моральному агенту предлагается в качестве принципов деятельности, для реципиента и внешнего наблюдателя (которые в другой перспективе также являются моральными агентами) предстает в качестве критерия анализа и оценки этой деятельности и ее эффектов, независимо от того, руководствовались ли принимающие решения этими принципами или нет. Так что эти концепции, предъявляя принципы принятия решений, одновременно задают ценностную сетку координат, общую, то есть предъявленную всем надперсональную нормативную рамку дискурса.
20 Опосредованность ординарного публичного дискурса нормативно-этическими документами имеет глубокий практический смысл. Возможно, это не столь важно в случае высказываний пользующихся авторитетом публичных фигур, лидеров общественного мнения. Но для текущих обсуждений в медиа или в экспертных группах их значение трудно переоценить. Нормативно-этические высказывания от первого лица могут оставлять двусмысленное впечатление, воспринимаясь как морализирование. Отсылка к нормативно-этическому документу, обладающему по своему статусу качеством универсальности, хотя и может провоцировать у скептиков упреки в «юридизме», формализме, недостатке искренности (последняя легко усматривается в речах о собственных переживаниях, переносимых страданиях, причиненном ущербе), придает речам оправданную основательность. В отличие от аналогичных правовых документов, этические нормативные документы, тем более принимаемые международными организациями, готовятся группам независимых экспертов (выступающих как правило в собственном качестве, не будучи представителями национальных правительств), проходят многоступенчатую экспертную апробацию на национальном и международном уровне, по результатам которой проводится их доработка. Все это свидетельствует в пользу их взвешенности, свободы от партикулярных интересов и репрезентативности в отношении сложившегося на момент их разработки и принятия дискурса. К этому следует добавить, что такие документы не наделены обязательной силой и носят рекомендательный характер.
21

Этические принципы
22 Какие этические принципы заслуживают внимания при обсуждении социально-этических проблем противостояния пандемии?
23 Выше я обозначил смысл этического как непричинение вреда, содействие благу других и забота о благе других4. В названных нормативно-этических документах общие принципы невреждения, помощи, заботы специфицируются нормативно-этически — в виде относительно частных принципов и в приложении к конкретным социальным практикам — на уровне оснований определения целей, выбора средств, режимов их применения в перспективе к ожидаемым результатам.
4. В данном виде это положение непосредственно коррелирует с индивидуальным и коммуникативным уровнями морали. В социально-этическом контексте другие — это как люди, так и локальные сообщества. Включение в другие социума, или общества в целом требует уточнений и дополнений, опосредованных пониманием природы нравственно-психологической и социально-функциональной идентичности индивида.
24 Для прояснения нашей темы интерес представляет доклад ВОЗ о борьбе с туберкулезом: он наиболее проработан с нормативно-этической точки зрения, среди документов такого рода и в нем предлагается определенное понимание этики, этических ценностей: они указывают на то, «как мы должны прожить свою жизнь» [Guidance on ethics, 2010: 5]. Это определение используется в некоторых, принятых позже, нормативных документах ВОЗ, например, подготовленный на фоне эпидемиологической вспышки геморрагической лихорадки Эболы в Центральной и Западной Африке в 2015 году [Guidance for managing, 2016]. Понятно, что такого определения этических ценностей недостаточно. Имеется в виду, что этика говорит нам о том, что мы должны прожить свою жизнь хорошо и достойно, опираясь на критерии, заданные выше названными этическими концептами как базовыми ценностными основаниями принятия решений (суждений и действий). Вообще понимание этики как принципов деятельности, ориентирующих на благо других людей, восходит через Всеобщую Декларацию по биоэтике и правам человека и другим нормативным документам такого рода к Всеобщей Декларации прав человека (принятой ООН, 1948), решениям Нюрнбергского процесса по делу врачей (1947) и далее (непроговариваемо) — к традиции нововременной моральной философии (включая традицию естественного права) с ее принципами автономии, уважения к достоинству личности, индивидуальной ответственности, универсальности, справедливости, милосердия и т.п. Так что даже абстрактно сформулированное понятие этики укладывается во вполне внятный морально-философский и нормативно-этический контекст.
25 Это хорошо прослеживается по менее общим принципам, выдвигаемым в разъяснение того, «как мы должны прожить свою жизнь». Это — принципы социальной справедливости (понимаемой главным образом как равенство), солидарности, общего блага, автономии, взаимности, субсидиарности (делегирования решения проблем на возможно более низкий уровень социума ради наилучшей репрезентации локальных интересов и потребностей), участия, прозрачности и подотчетности [Guidance on ethics, 2010: 6–7]5. Так что если исходное представление этики («как мы должны прожить свою жизнь») даже и оставляет впечатление аморфности, содержательная определенность конкретизирующих его принципов достаточно убедительна. Анализ этого документа ВОЗ в целом показывает, что в качестве этически значимых в нем рассматриваются решения, нацеленные на содействие нуждающимся в помощи и находящимся в специфических биомедицинских и социальных обстоятельствах. Последние задают направленность заботе о благе человека: она проявляется в создании условий доступа каждого к высококачественной диагностике и эффективному лечению, в уменьшении страданий, связанных с болезнью, снижении вызываемого ею материального бремени, усилиях по усовершенствованию фармацевтических средств и улучшению методов лечения, содействии доступности того и другого, в соблюдении прав человека на профилактику и лечение заболевания [ibid.].
5. С незначительными вариациями этот набор принципов представлен и в других документах [Ethical considerations, 2007; Guidance for managing, 2016].
26 На уровне конкретных мер, направленных на выполнение отдельных задач по противостоянию пандемии, этические принципы трансформируются в принципы деятельности и принимают вид операциональных принципов. Но операциональными они являются лишь в том смысле, что ими управляется практическая деятельность, по сути же их внедрение направлено на придание этой деятельности характера, соответствующего этическим установкам. Так что решение социальных задач по налаживанию своевременной диагностики, должного лечения и сопутствующего ухода вплоть до выздоровления больных, комплексной профилактики заболевания, максимальному сдерживанию распространения инфекции в пиковые периоды требует от медицинских работников, служащих государственных органов здравоохранения и общественной безопасности не только исполнения своих профессиональных обязанностей, но и осознания своей ответственности за обеспечение общественного блага.
27 Например, в целях противостояния пандемии национальные правительства, региональные и муниципальные администрации могут принимать решение о проведении обязательной вакцинации. Во многих странах идут острые дебаты о целесообразности и допустимости обязательной вакцинации как по медицинским, так и этико-правовым критериям. Однако приходится иметь в виду, что вакцинация — одно из наиболее действенных средств защиты здоровья социума, и ради этого такая непопулярная мера, как обязательная вакцинация, может быть избрана в качестве приоритетной. Если осуществление этой меры ставится на повестку дня, то сразу возникает вопрос о предпосылках ее применения и проведения соответствующей политики, принимающей во внимание частные и индивидуальные обстоятельства: при каких показаниях проводится обязательная вакцинация, по отношению к кому, на основании чего допустимы исключения? Здоровье и благополучие членов сообщества является достаточным этическим основанием для принятия такого решения, но как бы ни было, политика обязательной вакцинации не может не затрагивать негативным образом автономию граждан, и возникающий на этой почве ценностный конфликт между здоровьем и благополучием социума и индивидуальной свободой должен разрешаться взаимоприемлемым образом. Принятие решения о принудительной вакцинации требует прозрачности и публичности обсуждения. При этом следует принимать во внимание целый ряд соображений: а) насколько принудительная вакцинация необходима и насколько ее осуществление соразмерно тем рискам общественному здоровью и системе здравоохранения, которые остаются при воздержании от нее, б) какова степень безопасности вакцины, г) насколько она действительно эффективна, д) не чревато ли проведение принудительной вакцинации нарушением доверия между обществом и государством и т.д. [См. COVID-19 and mandatory vaccination, 2021].
28 Введение режима социального дистанцирования, а в случае заболевания — карантина, требует осуществления контроля соблюдения его гражданами. Благодаря цифровым технологиям сегодня контроль, направленный на сдерживание распространения коронавирусной инфекции, становится легко осуществимым. Однако использование для решения этой важной социальной задачи технологий цифрового отслеживания также вызывает в обществе острую этическую озабоченность из-за возможностей различных злоупотреблений. Для их предупреждения сбор и использование персональных данных должны быть регламентированы рядом параметров: а) контроль допустим лишь в течение определенного, административно или законодательно установленного периода времени, б) технологии отслеживания должны использоваться пропорционально конкретным задачам и не применяться для целей, не оговоренных соответствующим законом или постановлением, в) объем собираемых данных должен быть минимизирован до необходимости решения поставленных задач, г) сбор данных, за исключением некоторых сегментов контроля, должен производиться с разрешения тех, чье поведение подвергается контролю, д) собираемые с целью контроля режима социального дистанцирования и карантина данные не должны использоваться для иных целей, е) хранение данных должно быть ограничено во времени и организовано надлежащим образом, не допускающим их использования третьими лицами, тем более частными социальными агентами и в коммерческих целях и т.д. [См. Ethical considerations, 2020].
29 Дополнительные этические ограничения предлагаются и для научных исследований, связанных с необходимостью разработки и проверки вакцин и новых лекарственных средств против COVID-19. Экстраординарные условия пандемии побуждают к ускорению, насколько это возможно, исследовательских работ. Важно, чтобы при этом не нарушались этические стандарты научных исследований [Guidance for research, 2020; Key criteria, 2020].
30 Как можно видеть, общие и высокие по своему ценностному содержанию концепты из тезауруса нормативной этики начинают играть регулятивную роль лишь будучи приспособленными к профессионально и предметно определенной деятельности. В обычной моральной практике адаптация и локализация общих принципов происходит стихийно и как правило интуитивно, благодаря нравственной чувствительности, сообразительности и творчеству индивидов (агентов, реципиентов, заинтересованных и незаинтересованных наблюдателей). В отличие от нее, в специализированной общественной практике, тем более связанной с беспрецедентными явлениями и процессами, для такой адаптации требуется специальная экспертная работа, основанная на комплексном анализе происходящих новаций и на применении имеющегося нормативного опыта в новых условиях.
31

Социально-нравственные коллизии
32 Названные документы подготовлены международными группами экспертов, привлеченными ВОЗ и ЮНЕСКО. Они адресованы всем странам и народам. В них, с одной стороны, принимаются во внимание особенности социальной организации в слабо развитых и развивающихся странах, где, в частности, сохраняются патриархальные традиции, где значительна роль на низовом уровне общин и общинных авторитетов, а с другой — последовательно проводятся демократические принципы в уверенности, что и в такой социальной среде они могут работать. По меньшей мере о них уместно говорить. Философия этих документов заключается в том, что, хотя этически обоснованные действия по обеспечению общего блага в наибольшей мере возможны в демократически ориентированных обществах, но и в обществах с неразвитыми или подавленными демократическими институтами для них также есть место, если сохраняется местное самоуправление, а также существуют условия для деятельности благотворительных организаций и добровольческих групп общественной солидарности и помощи. Эти документы по-своему перформативны: задавая этический стандарт практических действий, не терпящих в силу чрезвычайности возникших обстоятельств отлагательства, они вменяют и определенный образ этих действий. Прагматика действий, направленных на решение крайне насущных социальных задач, в случае их успешности способна преобразовывать и внешние условия их осуществления, преобразовывать под свой успех.
33 Одна из наиболее серьезных проблем, по поводу которой возникают нравственные конфликты и социальные напряжения — баланс общих интересов, общественной безопасности, с одной стороны, и индивидуальных свобод — с другой. Борьба с пандемией, вообще с социально-опасными заболеваниями, с заболеваниями высокой степени контагиозности — это социальная проблема, работа с которой оказывается одной из площадок содействия общественному здоровью и, стало быть, общему благу. Последовательность и настойчивость в этом деле может требовать мер, сопутствующим результатом которых оказывается ограничение индивидуальных свобод и прав граждан. В вопросе соотношения общественной безопасности и индивидуальных свобод необходимо четкое самоопределение властей и общества по целям: что на фоне не отступающей и периодически прогрессирующей пандемии считать приоритетным в общественном благе и благе индивидов?
34 Использование средств, которые должны быть в первую очередь эффективными, вопрос, относящийся к прагматике деятельности. Но средства — также предмет этического рассмотрения. Практика многих стран, и России в особенности, показывает, что это обычное дело, когда при решении задач по обеспечению общественного блага, тем более в условиях чрезвычайных ситуаций, вынужденное ограничение гражданских и политических свобод проводится органами власти без информационного взаимодействия с обществом, с превышением уровня практически необходимых и оправданных ограничений, с нарушением соразмерности вводимых ограничений тем опасностям, на предотвращение которых они якобы направлены. В период пандемии в России не раз можно было быть свидетелями того, что нормы санитарно-эпидемиологического режима, введенные для противостояния пандемии, использовались как инструмент решения политических и социально-экономических задач, с названной целью не связанных. В то же время при необходимости, ради решения определенных политических задач власти шли на отмену тех же самых норм, и под это даже объявлялся пониженный уровень эпидемиологической опасности.
35 Уместность, адекватность, оправданность применения экстраординарных мер — это общие этические принципы, на основе которых оценивается деятельность в чрезвычайных обстоятельствах. В наиболее приближенном к практике виде они были сформулированы в ходе осмысления оправданных оснований для превышающих прагматические стандарты действий, в частности применения силы. У этих принципов есть вполне определенные наименования — принцип соразмерности, принцип крайнего средства, принцип добрых намерений.
36 Актуальность принципа добрых намерений в условиях противостояния пандемии особенно хорошо осознается экспертным сообществом. В марте 2020 года эксперты ООН по правам человека заявили, что «введение чрезвычайного положения по причине вспышки коронавируса не должно стать предлогом для репрессий против отдельных групп населения, меньшинств или отдельных людей. Недопустимо использовать меры по защите здоровья для того, чтобы заставить замолчать правозащитников» [COVID-19, 2020]. Это заявление было сделано в развитие заявления Верховного комиссара ООН по правам человека Мишель Бачелет о необходимости соблюдения прав человека при реагировании на угрозу распространения новой коронавирусной инфекции [Coronavirus, 2020]. Требования в этом духе выдвигаются всегда, когда возникает необходимость действий в условиях чрезвычайной ситуации с использованием экстраординарных мер. Ситуация пандемии — не исключение [Ethical and Legal, 2007: 154].
37 Избежать ограничения индивидуальных свобод порой невозможно. Поэтому необходим этический контроль этих ограничений, а также процедур принятия решений по введению ограничений. На это указывают и «Сиракузские принципы», где, в частности в статье 10, говорится о том, что ограничение прав должно быть легитимным, отвечать насущным потребностям государства или общества, преследовать оправданные цели и быть соразмерным этим целям [Сиракузские принципы, 1985]6. Речь идет о том, что ограничение индивидуальных свобод в экстраординарных обстоятельствах этически допустимо при условии, если оно не превышает уровень минимальной необходимости для защиты общего блага и соразмерно тем рискам, которые ему угрожают, а возникающие из-за вводимых ограничений деловые, финансовые, трудовые, бытовые, репутационные и другие потери, должны, насколько возможно, компенсироваться со стороны государства [Kinlaw, 2009: 189–191].
6. В используемой здесь терминологии легко прослушивается отзвук принципов справедливой войны [Нравственные ограничения, 2002], которые в соответствующем адаптированном виде актуальны в качестве ограничения экстраординарных действий в любых чрезвычайных обстоятельствах.
38

***
39 Как выше отмечалось, нормативно-этические документы в первую очередь обращены к лицам, принимающим решения. Но здесь, так же, как и на уровне обычной морали, то, что предлагается моральному агенту в качестве оснований принятия решений и совершения действий, предстает в глазах реципиента и внешнего наблюдателя (которые в другой перспективе, конечно, также являются моральными агентами) в качестве критерия анализа и оценки этой деятельности и ее эффектов, независимо от того, руководствовались ли принимающие решения этими принципами или нет. Предъявляя принципы принятия решений, эти документы одновременно задают ценностную сетку координат, общую (в смысле, предъявленную всем и предоставленную в распоряжение всех) этико-нормативную рамку дискурса. Рефлексирующим и нравственно ответственным гражданам, работникам медиа предлагается нормативный язык, используя который, они могут оценивать действия правительства, государственных учреждений, общественных движений, политических и общественных деятелей по объективным, универсальным и апробированным критериям.
40 Пространство публичной речи редко бывает однозначным. В общественных обсуждениях сталкиваются носители разных социальных интересов, мировоззрений и политических программ. Но если сохраняются условия для открытого публичного дискурса, и его участники чувствуют свою ответственность за общественное благо и готовы содействовать ему, остаются возможности для обмена мнениями, согласования позиций, взаимодействия, проявления солидарности. Все эти процессы опосредованы разногласиями и конфликтами, которые каждый раз требуют переосмысления этических принципов, направленных на включение в наличный контекст, их ситуативную локализацию. Без этого апелляция к ним выглядела бы чистым морализированием. Одним из аспектов такой локализации является прояснение их места в общем составе принципов и, стало быть, переопределение ценностных приоритетов в перспективе к данной ситуации.
41 Нормативной язык прикладной этики, сколь бы строго не были кодифицированы его основы в виде принципов, текуч и вариативен, поскольку его применение всегда приложено к обсуждению конкретных ситуаций в профессионально и предметно определенных сферах общественной практики. В этом его жизненность. В этом его сила, которая транслируется речами тех, кто обладает способностью говорить на нем и освоил навыки его грамотного и ответственного применения.

Библиография

1. Всеобщая Декларация о биоэтике и правах человека. Paris: UNESCO, 1995.

2. Декларация этических принципов в связи с изменением климата // ЮНЕСКО. Акты Генеральной конференции. 39-я сессия. Париж, 30.10–14.11.2017. Т. 1: Резолюции. Paris: UNESCO, 2018. С. 155–161.

3. COVID-19 и права человека. Заявление международной организации Human Rights Watch (01.04.2020). URL: https://www.hrw.org/ru/news/2020/04/01/339654 (дата обращения: 21.06.2021).

4. Заявление Международного комитета ЮНЕСКО по биоэтике и Всемирной комиссии ЮНЕСКО по этике научных знаний и технологий в связи с пандемией COVID-19: глобальный взгляд на этические аспекты проблемы. SHS/IBC-COMEST/COVID-19 REV (апрель 2020). URL: https://unesdoc.unesco.org/ark:/48223/pf0000373115_rus?6=null&queryId=5021fd66-0ae7-4b85-af1c-4fce5ddd7e0d (дата обращения: 21.06.2021).

5. Нравственные ограничения войны: Проблемы и примеры / под ред. Б. Коппитерса, Н. Фоушина, Р. Апресяна. М.: Гардарики, 2002.

6. Организация Объединенных Наций: Сб. док. / под ред. М.Д. Панасьянц. М.: Наука, 1981.

7. Сиракузские принципы толкования ограничений и отступлений от положений международного пакта о гражданских и политических правах (1985). URL: http://www.legislationline.org/ru/documents/action/popup/id/14624 (дата обращения: 16.09.2021).

8. Cory T.S. A Brief Defense of the Third Person Perspective in Moral Philosophy. Comparative and Continental Philosophy. 2017. Vol. 9. N 3. P. 279–283.

9. COVID-19: States should not abuse emergency measures to suppress human rights – UN experts (16.03.2020). URL: https://www.ohchr.org/en/NewsEvents/Pages/DisplayNews.aspx?NewsID=25722&LangID=E (date of access: 16.09.2021).

10. COVID-19 and mandatory vaccination: ethical considerations and caveats: policy brief, 13 April 2021. World Health Organization. URL: https://apps.who.int/iris/handle/10665/340841 (date of access: 16.09.2021).

11. Ethical and Legal Considerations in Mitigating Pandemic Disease: Workshop Summary. Washington, DC: The National Academies Press, 2007.

12. Ethical considerations in developing a public health response to pandemic influenza. Geneva: WHO, 2007.

13. Guidance for managing ethical issues in infectious disease outbreaks. Geneva: WHO, 2016.

14. Guidance for research ethics committees for rapid review of research during public health emergencies (2020). URL: https://www.who.int/publications/i/item/9789240006218 (date of access: 16.09.2021).

15. Guidance on ethics of tuberculosis: prevention, care and control. Report N: WHO/HTM/TB/2010.16. Geneva, Switzerland: World Health Organization, 2010.

16. Key criteria for the ethical acceptability of COVID-19 human challenge studies (06.05.2020). URL: https://www.who.int/publications/i/item/WHO-2019-nCoV-Ethics_criteria-2020.1 (date of access:16.09.2021).

17. Kinlaw K., Barrett D.H., Levine R.J. Ethical Guidelines in Pandemic Influenza: Recommendations of the Ethics Subcommittee of the Advisory Committee of the Director, Centers for Disease Control and Prevention. Disaster Medicine and Public Health Preparedness. 2009. Vol. 3 (Suppl. 2). P. 185–192.

18. Coronavirus: Human rights need to be front and centre in response, says Bachelet (06.03.2020). URL: https://www.ohchr.org/en/NewsEvents/Pages/DisplayNews.aspx?NewsID=25668&LangID=E (date of access: 16.09.2021).

19. Williams B. Ethics and the Limits of Philosophy (1985). London; New York: Routledge, 2006.

20. Wilson C. Metaethics from a First-Person Standpoint: An Introduction to Moral Philosophy. Cambridge: Open Book Publishers, 2016.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести